– Среди жриц много рассветных ведьм, чье призвание – помогать попавшим в беду людям. Они верят, что у каждого есть шанс измениться: искупить свою вину, очиститься от совершенных когда-то грехов. Говорят, многие жрицы – бывшие обезличенные, которые, сняв маску, по той или иной причине вернулись в монастырь. Они сродни отшельникам, селящимся вдали от людей где-нибудь высоко в горах. С той лишь разницей, что здесь людей они видят, но не слышат. Каждая рассветная жрица принимает обет молчания в знак солидарности. Обезличенные могут говорить, но какой смысл это делать, если никто их не слышит? Точнее, делает вид. Вот и рассветные жрицы молчат, чтобы лишний раз не напоминать обезличенным о том, что они – изгои.

– А ничего, что многие из этих несчастных изгоев убивали и насиловали? – резко бросила Морриган.

Взгляд Дэмьена задержался на ней.

– Как я и говорил, рассветные жрицы верят в искупление и всепрощение.

– А как тут со жрецами?

– Они скорее исключение.

– Ну, разумеется. Женщины куда сердобольнее мужчин.

– Не пойму, ты осуждаешь их за это или одобряешь? – усмехнулся Дэмьен.

Ответить Морриган не успела. Кеннет остановился в двух шагах от девушки, срезающей с куста пожухлые листья, и указал на нее рукой.

– Она.

Незнакомка тут же обернулась.

– Спасибо, великий конспиратор, – не скрывая недовольства, произнесла Морриган.

Кеннет пожал плечами и, посчитав свою миссию выполненной, направился к арочным воротам монастыря.

Морриган окинула взглядом стоящую перед ней Сиршу Фитцджеральд. Наглухо закрытое серое платье до пят облегало стройную фигуру. Волосы спрятаны под глубоким капюшоном, лицо закрыто серой маской с узкими прорезями для глаз и рта, не оставляющими и дюйма лишней кожи. Среди однообразной серости выделялись яркие голубые глаза.

Дэмьен встал так, чтобы загородить обзор немертвому стражу, который прохаживался вдоль стен монастыря. Страж словно был призван разделить любовь обезличенных к серому цвету, пусть таковой была не его одежда, а кожа. Вместо брони или любого другого облачения – лохмотья, в которых его когда-то похоронили. В черных, веретнических, глазах не наблюдалось и тени мысли. Как и сказал Дэмьен, думать стражи не умели. За них, неразумных куколок из плоти и костей, действовали сидящие внутри демоны, которых подчинила себе Агнес Фитцджеральд.

– Сирша Фитцджеральд? – обратилась Морриган к обезличенной.

Изящные руки в серых перчатках взлетели к скрытому под маской лицу. Бедняга. Наверняка уже отвыкла, что с ней говорят.

– Кто… Почему вы… – Сирша огляделась по сторонам, явно выискивая стражу в страхе получить наказание за нарушение правил. Голос из-под маски звучал глухо. – Вы знаете, что со мной запрещено…

– Знаю, и мне наплевать, – пожала плечами Морриган.

– Кто вы такие? – спросила Сирша. Опустила руку и с опаской покосилась на Дэмьена.

– Неважно. Главное, я знаю, кто такая ты.

– Такта тебе не занимать, – сердито проворчал берсерк.

– Я ничего такого не сказала! – возмутилась Морриган. – Вместо того чтобы критиковать меня, лучше отведи глаза стражу. В смысле, наведи морок.

– Я знаю, что значит «отвести глаза».

– Так сделай это! Не все же мне одной тратить энергию на чары.

– Это такой щадящий самолюбие способ сообщить, что ты этого не умеешь? – с издевательской усмешкой осведомился Дэмьен.

Морриган устремила на него взгляд, который должен был передать, насколько она возмущена подобным смехотворным предположением. Чтобы она, дочь Леди Ворон, и чего-то не умела! К счастью, у Дэмьена было слишком мало времени, чтобы убедиться в собственной правоте. Сосредоточив внимание на немертвом страже, он нарисовал в воздухе огамический знак.

– Я знаю, что ты нашла способ разорвать веретническую связь, – хрипло произнесла Морриган.

Сирша стиснула руки и отвернулась.

– Я… Я хотела стать рассветной ведьмой. – Она вздернула подбородок, но поникла мгновение спустя. – Смешно, правда? Оказалась среди себе подобных, но не могу даже с ними заговорить.

Рассветная ведьма? Не так уж и удивительно. Нередко дети полуночных ведьм, насмотревшись на жуткие ритуалы матерей и на их не менее жуткие последствия, навсегда зарекались обращаться к полуночной магии. Что уж говорить о веретничестве, которое даже у Морриган вызывало брезгливую гримасу. Впустить в себя темную сущность, которая будет паразитировать, пить твои жизненные соки, взамен давая право творить мощнейшие полуночные чары, привлекать на свою сторону демонов и духов, насылать порчу на людей… Она всегда считала веретничество самым мерзким из всех разновидностей полуночной магии. Даже более мерзким, чем магия крови. Кто знает, как повернулась бы ее судьба, если бы Бадб была веретницей. Вполне возможно, что тогда Морриган пошла бы по пути Клио, навсегда отринув родовой дар.

Впрочем, пять лет назад, казалось, она сделала именно это.

– Сирша, ты должна рассказать мне, как разорвать связь с миром теней.

Обезличенная настороженно взглянула на Морриган.

– Я… не могу.

– Сирша!

– Ты не понимаешь. Я уже совершила предательство и несу наказание за это. Но мама никогда не простит меня, если тайна выйдет за пределы нашего клана. Нет, за пределы этого двора!

Морриган шагнула к ней. Ее голос зазвенел от напряжения:

– Разве ты не хочешь освободить тех, кто, как и ты, против своей воли оказался связан с миром теней?

Сирша молчала, обхватив себя серыми руками за серые плечи, будто пытаясь согреться. Морриган понимала: с каждой секундой охватывающего недоверия к чужакам она все больше замыкается в себе.

– Заклинание, Сирша! Или что там, обряд? Воззвание к Дану? Сирша!

Голос веретницы упал до едва слышного шепота.

– Прости. Я… не могу.

Морриган мысленно чертыхнулась. Терпение – это ресурс, который в ее организме истощался слишком быстро.

Плевать, если поставленная Дэмьеном печать превратит ее разум в кашу. Она выбьет из Сирши эту маленькую тайну. И неважно, что успела проникнуться к ней симпатией. Обезличенная стояла между Морриган и нормальной жизнью Клио – пусть со слепотой, но без преследующего ее демона из мира теней. Значит, Сирша – враг. А с врагами у Морриган разговор короткий.

Едва она успела крутануть кистью, привлекая энергию мира теней и позволяя ей оплести пальцы, раскаленный шип вонзился в голову, отчаянно пытаясь выжечь мозг. Дэмьен молниеносно перехватил ее ладонь. Несколько мгновений они казались влюбленной парой, которая нежно держится за руки на романтической прогулке. Потом берсерк сбросил свою, ледяным тоном сказав:

– Морриган, можно тебя на минуту?