Идея АКШ очень проста: нужно создать для тех частей сердца, которые не получают достаточное питание из-за атеросклероза в коронарных артериях, альтернативный источник обогащенной кислородом крови. Для этого хирурги используют другие кровеносные сосуды, через которые коронарные артерии можно подсоединить напрямую к аорте, в обход заблокированного участка. Следовательно, во время АКШ хирурги берут нижний конец левой внутренней грудной артерии и, как правило, пришивают его к левой внешней нисходящей артерии дальше ее блокированного забитого участка, обеспечивая таким образом мощный приток крови к сердечной мышце. Если заблокированы другие коронарные артерии, хирурги берут вены из ноги и соединяют ими эти коронарные артерии с аортой. Но в отличие от вен из ног левая внутренняя грудная артерия не сужается намного дольше, потому что у нее есть какая-то почти волшебная способность не обрастать атеросклеротическими бляшками. Именно благодаря этой чудесной артерии АКШ способно продлить жизнь пациентов даже с очень тяжелыми формами атеросклероза.

АКШ существует уже давно, и, по крайней мере за последние годы, оно не сильно изменилось. Почти всегда хирурги делают вертикальный разрез в центре груди вдоль средней линии грудины. Как вы понимаете, делать операцию на микроскопических сосудах, когда сердце скачет, как заяц, было бы проблематично. Так что реальному взлету операций на сердце весьма поспособствовало изобретение аппарата искусственного кровообращения, который позволил работать с абсолютно неподвижным и обескровленным сердцем.

Как происходит искусственное кровообращение? На сосуды, идущие к сердцу и от сердца, устанавливаются клеммы, и сердце, по сути, оказывается изолированным. Вся венозная кровь, возвращающаяся в сердце по двум крупным венам, перенаправляется в аппарат, который насыщает ее кислородом и направляет в аорту. В то же время сердце омывают жидкостью, которая его парализует, из-за чего его потребность в кислороде минимизируется. Таким образом, аппарат искусственного кровообращения расчищает для хирургов площадку и позволяет им творить свое волшебство. Однако при работе с аппаратом искусственного кровообращения каждая секунда на счету, потому что с каждой секундой возрастает риск повреждения мозга, почек и самого сердца. Поэтому с того момента, как запускают АИК (аппарат искусственного кровообращения) и кровь из организма выводится вовне, начинается обратный отсчет, и хирургам приходится поторапливаться. Однако, хотя сейчас уже существуют технологии, позволяющие проводить АКШ без использования аппарата искусственного кровообращения, делать операции на бьющемся сердце невыгодно во всех отношениях[295].

Но радует то, что с каждым годом АКШ становится все более и более безопасным. Если вначале, когда эта операция только-только обрела популярность, ее не переживал один человек из десяти, то теперь это один-два человека из 100. Самое страшное ее осложнение – инсульт, который возникает у 1–2 % перенесших ее пациентов[296].

Популярность АКШ достигла пика в 2000 г., когда полмиллиона американцев стали вступать в клуб «застегнутых на молнию» каждый год. Но сейчас это число уже уменьшилось и составляет примерно 200 000 человек в год, при этом делают АКШ теперь более возрастным и тяжело больным пациентам. На самом деле к настоящему моменту спрос на все кардиохирургические вмешательства резко упал, и число студентов-медиков, которые решают посвятить себя кардиохирургии, стало намного меньше, чем раньше.

Что же сместило кардиохирургию с ее пьедестала? Все началось со смелой выходки, потом приключилась история с одной очень удачной ошибкой, а затем наконец возникло одно изобретение, собранное буквально в кухонной раковине. Что бы там ни говорили поэты и влюбленные, но на протяжении большей части истории человечества увидеть сердце можно было только после того, как оно умрет. Так было до тех пор, пока во время попойки с друзьями у Вернера Форсмана, молодого хирурга-интерна из Германии, не возникли кое-какие любопытные соображения.

В анналах истории науки о сердце, которые в равной степени полнятся мизантропами и безумцами с манией величия, Вернер Форсман занимает особое место. По всей видимости, он, особенно в молодости, был дерзким малым. В то время как биографии и характеристики других ученых изобилуют такими словами, как «пытливый», «решительный» и «настойчивый», единственное слово, которым чаще всего описывают личность Вернера в молодости, – «безрассудный».

Все, чье представление об ученых сформировано фильмами или телевидением, вероятно, полагают, что некоторая доля безрассудства – неотъемлемая черта любого, кто занимается наукой. В таких блокбастерах, как «Парк Юрского периода» или «Планета обезьян», пылкие исследователи идут на отчаянные, сумасбродные шаги, что приводит, мягко говоря, к непредвиденным последствиям. Однако в реальной жизни сумасбродные ученые, как правило, проводят сумасбродные исследования и приходят к несообразным, тупиковым результатам, которые редко удается получить повторно. Зачастую все, чем занимаются такие сумасбродные ученые, – это копируют и вставляют чужие данные, подтасовывают результаты и хамят своим ассистентам.

Вернеру Форсману нередко доводилось прикасаться к человеческому сердцу, но случалось это, как правило, на столе для аутопсии. В своих мемуарах, которые были изданы в 1972 г. и переведены на английский в 1974 г., он вспоминает, как один из его менторов однажды сказал: «Люди смердят злобой, трупы просто смердят»[297]. Однако дерзкому малому Форсману было мало трогать чужие мертвые сердца, и он похвастался друзьям, что будет первым, кто коснется собственного сердца. Как он собирался это сделать? Он уж точно не пошел бы тем путем, который предлагали его преподаватели: «Путь к сердцу женщины лежит через вагину. Нужно пройти через матку и фаллопиевы трубы в брюшную полость, потом через лимфатическое пространство попасть в лимфатические сосуды и вены – и затем двигаться прямо к цели!» Но, как отмечает Форсман в своих мемуарах, эта «несколько вульгарная гипотеза» стала источником «вдохновения для моей последующей работы».

Увидев, как ветеринары вводят пластиковые катетеры в вены на шее лошади, Форсман надумал нечто более радикальное: надо ввести катетер в вену на руке пациента и протолкнуть ее к сердцу. Катетеров, пригодных для такой процедуры, не существовало, поэтому он сказал начальству, что использует мочевой катетер. Идея была абсурдной, потому что мочевые катетеры слишком толсты, чтобы пытаться впихнуть их в тонкую вену. Форсман получил категорический отказ, но не сдался. Поскольку ему нужны были свидетели, он уговорил медсестру стать его подопытным кроликом. Когда Форсман нацелился на то, чтобы ввести ей катетер в вену на сгибе локтя, она поняла, что ее одурачили, – и тогда Форсману пришлось ввести катетер самому себе. И так, с полуметровым катетером, один конец которого дошел до правого предсердия, а второй болтался снаружи, Форсман при помощи медсестры добрался до рентгенологического кабинета и заставил потрясенных рентгенологов сделать снимок. После Форсмана жестко осудили за эти своевольные действия, и его мечта стать кардиологом обратилась в прах. Путь в кардиологию был для него закрыт, и дальнейшую карьеру он строил в той сфере, где мочевым катетерам и было место, – в урологии. Однако, несмотря на смену специализации, в 1929 г. он опубликовал снимок с катетером, проходящим от руки до сердца, в самом престижном медицинском журнале Германии, Klinische Wochenschrift[298].