Фарис вздохнул, с должным почтением наливая дядюшкам свежий кофе. Нафаль, знающий его получше, взирал на странно быстро смирившегося племянника с явным недоверием.

– Может быть, сегодня я и не смогу, – словно вспомнив о чем-то, сообщил Фарис. – Мать просила починить ворот у колодца. И по хозяйству всяких мелочей накопилось…

– Плохо, когда дом без мужского пригляда, – все еще подозрительно согласился Нафаль. – Может, прислать кого из ребят, чтобы помогли?

– Спасибо, дядя Нафаль, – благодарно улыбнулся Фарис. – Если Абид не слишком занят, пусть придет. Я буду очень рад. Сами знаете, с топором и пилой он куда лучше меня управляется.

– Это точно, – хохотнул старейшина. – Ты у нас все больше с саблей да арканом. Дело нужное для войны, а для мира неплохо бы и ремеслу подучиться. Вот и пусть Абид хоть что-нибудь тебе покажет. А к лекарю своему успеешь сбегать, не завтра ведь он уезжает.

Последние слова глава рода Джейхан проговорил с явным сожалением.

– Спасибо за беспокойство, родичи.

Фарис встал и почтительно поклонился, заслужив одобрительный взгляд Фарида и пристальный – травника Нафаля. Чтобы окончательно развеять подозрения, пришлось несколько смущенно попросить, провожая гостей:

– Дядя Нафаль, скажите Абиду, пусть рабочий припас возьмет, а то у меня, боюсь, и долота порядочного не найдется. Я еще Рамиля ир-Фейси попрошу, втроем мы с этим воротом за день точно управимся…

Вот на этом следовало закончить, чтобы не пересолить лапшу. Авось дядюшке не придет в голову посылать кого-то в усадьбу ир-Фейси, чтобы позвать Рамиля. Ну, а если и так, троюродный братец Камаля не подведет – слишком часто сам Фарис прикрывал проделки этого лиса. Так что бедолага Абид, явившись со снаряжением для починки колодца, вряд ли застанет Фариса дома: очень уж долгая это работа, даже втроем они провозятся почти весь день, снимая ворот, вырезая новый и водружая его на место.

Дядюшкам совершенно не о чем беспокоиться – Фарис очень хотел бы навестить своего спасителя, но неотложные дела удержат его сегодня дома!

Ничего, еще один последний денек сестры потаскают воду просто ведром с веревкой.

А Фарису просто позарез необходимо увидеть Раэна. Грязная сплетня, пущенная про них Сейлемом, просто пыль на ветру, а вот разговоры о черном колдовстве уже нет. Слишком хорошо он знал Нисталь, где безобидный намек, подхваченный досужими языками, быстро обрастет такими подробностями и домыслами, что вернется к источнику совершенно неузнаваемым.

Стоит кому-то распространить слух, что целитель Раэн – чернокнижник, и ничего хорошего из этого не выйдет. Может, он и способен за себя постоять, но после драки с какими-нибудь болванами Раэну придется уехать из долины. И тогда прощай, надежда отыскать и истребить просочившееся в Нисталь зло…

Проводив дядюшек и набив карман коржиками, – не все же Раэну его печеньем кормить! – Фарис ненадолго забежал к матери. Пообещал заняться воротом завтра же, а братцу Абиду, когда придет, попросил передать, что Фариса позвала поговорить одна девушка… Ахнувшая от приятного удивления мать немедленно пожелала узнать, что это за девушка такая, что ее сын бежит к ней с горящими от радости глазами. Фариса кольнула совесть, но он очень правдоподобно смутился и сказал, что девушка пришла под покрывалом и сказала всего пару слов через ограду в саду.

Разоблачения он не боялся. Мало ли какие сердечные дела могут у него быть! А если уж девушка решилась прийти сама, хоть и с прикрытым лицом, значит, все серьезно, и ради этого стоит бросить любые домашние заботы. Покладистый Абид разве что порадуется за двоюродного брата, а дядюшке Нафалю будет о чем задуматься, помимо приезжего мага.

Ухмыльнувшись веселым мыслям, Фарис еще раз поцеловал мать, выскочил через заднюю калитку и спустился по крутому склону холма, привычно цепляясь за тонкие прочные ветки покрывающих пригорок кустов. Здесь когда-то жил небольшой род, целиком погибший при набеге степняков, и больше никто не захотел селиться на несчастливом месте. Придется сделать изрядную дугу через одичавшие сады и пару давно заросших полей, но зато этот путь приведет его прямо к дому целителя, минуя множество любопытных глаз…

* * *

Раэн вытер мокрый лоб рукавом рубашки. Полоска полотна, которую он повязывал перед работой, чтобы пот не заливал глаза, сегодня совсем не помогала. Да и рубашка уже была – хоть выжимай. Светлые боги, как же он устал…

Шестилетняя девочка из рода Керим упала с дерева, куда полезла рассмотреть опустевшее птичье гнездо. Высота, правда, была небольшой, но на беду дерево росло на склоне над берегом ручья, и малышка, сорвавшись, покатилась по каменистой круче до самой воды. Старший брат девчушки прискакал за лекарем, держа в поводу оседланную лошадь, по совершенно белому лицу парня Раэн уже все понял, но прыгнул в седло.

И все-таки он успел вовремя. В изломанном тельце еще теплилась жизнь, хотя должна была вот-вот погаснуть. Раздробленные ребра, пробившие легкое; открытый перелом голени – сложный, со смещением и разрывом мышц, от подобных на всю жизнь остается хромота; сотрясение мозга и самое страшное – трещина шейных позвонков, чудом не сломавшихся при страшном ударе о камни.

И при этом она была жива! Хвала небесам, ее родным хватило ума не переносить девочку с того места, где она остановилась в своем жутком полете, а сразу послать за целителем. Совсем юная мать, не уследившая за шаловливой дочкой, рвала роскошные длинные косы и билась бы головой о землю, если бы пара дюжих мужиков не держала обезумевшую женщину. Зато вопли разносились на всю округу. Понимая, что работать при ней не получится, а уводить – бесполезно и жестоко, Раэн потратил несколько драгоценных мгновений и усыпил несчастную.

А потом была работа. Тяжкая, изнурительная работа мага-целителя, шаг за шагом тянущая ребенка от края бездны, имя которой – смерть. В какой-то момент Раэну показалось, что все бесполезно, когда он понял, что в мозгу девочки уже образовалась гематома и вот-вот парализует дыхательный центр. Но, стиснув зубы, он с ювелирной точностью и расчетом продолжил…

…Тонкие косточки голени воском плавятся под пальцами, чтобы слиться без малейшего следа. Срастить мышцы, восстановить кожу. Привычные экономные движения – ни одного лишнего. Это просто перелом… Сколько их было до тебя, девочка? Сколько будет еще?

Сгустки крови в легких – прочь, и новые упругие альвеолы возникают за решеткой восстановленных из костной крошки и щепы ребер. Шейные позвонки? Филигранное, тончайшее касание Силой, и от зловещей трещины не остается даже воспоминания.

Сила. Тугая кипящая Сила струится из ладоней щедрым потоком, и в глубинах серо-розового комка, что пульсирует под хрупкой черепной коробкой, отвратительный спрут гематомы тает, тает, тает…

Сила. И закрываются глубокие порезы на нежной кожице, стираются, словно царапины на сливочном масле.

Сила. И дрожат ресницы, длинные, пушистые, изогнутые, что лет через десять будут сводить с ума озорных парней Нисталя. И колеблется в тихом ровном дыхании маленькая фигурка, сонно сопя и надувая пухлые губки на смуглом личике. Сила… Сила… Сила…