три удивительных истории, и каждую будто взяли со страниц Книги Деяний. Но сейчас, перед лицом ста семидесяти свидетелей Божьих дел, я вдруг осознал, что не понимаю, о чем говорят эти двое. Прежде меня впечатляла мудрость и зрелость собеседников. Но эта пара разочаровала. Они не казались духовно зрелыми – а напротив, самыми поверхностными верующими из всех, кого я встречал в Китае.

Неловко признавать, но я быстро понял, что они – духовные неудачники. Казалось, они даже не знали, кем был Иисус. Мы поговорили минут десять, и я стал думать, как свернуть беседу. И то, что я поступил так на людях, было еще хуже. Это было унизительно. Я задал несколько бессмысленных вопросов и выпроводил обоих с площадки. Они побрели через толпу и сели под деревом в далеком углу фермы.

Затем мне достались брат с сестрой (он был пастором, она – странствующей проповедницей). К счастью, эта беседа пошла намного лучше, но не дотягивала до любой из тех, какие я провел в маленькой комнате. Опять разочарование!

Я тратил силы уже пятнадцать часов и был на грани. Закончив с братом и сестрой, я был готов на этом и завершить. Мне просто нужен был отдых. Я всех поблагодарил, сошел с помоста, но пока я шел в комнату, один из глав церкви подошел и спросил: «Куда же вы, доктор Рипкен?» Я нерешительно огляделся и сказал: «Ну… видимо, никуда».

Он продолжил: «Вы сегодня так много от нас узнали! А теперь ваша очередь. Мы хотим, чтобы вы научили нас!»

«Как это?» – спросил я.

«Ну, вы же учились в семинарии, так?»

Я кивнул.

«И вы путешествуете по миру и говорите с людьми о гонениях».

Я кивнул еще раз.

«Ну вот, – продолжил он. – Здесь сто семьдесят глав церквей. В основном – странствующие проповедники, основатели церквей и даже пасторы. Но лишь четверо из каждого десятка сидели в тюрьмах за веру. Не могли бы вы поделиться с нами тем, как это – готовиться к тюрьме? Что нужно сделать, чтобы быть готовым пострадать там за веру?»

Я всегда считал себя образованным человеком. Я годами учился и неплохо начитан. Но у меня никогда не было учебного курса по предмету подготовки к тюрьме. Я о таком и не слышал. Я молча, в отчаянии, взмолился: Господи! Я гневался на то, как шли беседы. Пожалуйста, прости меня. Мне правда нужно, чтобы Ты явил Себя. Господи! Мне нечему научить этих людей. Что я скажу им про тюрьму? Ничего – если только Ты не подскажешь мне слов!»

Я прошел на помост и просто начал рассказывать те истории, которые Господь привел мне на память, – свидетельства верующих, встреченных мною в России, на Украине, в Восточной Европе и в других частях Китая. Я рассказал им о другом тайном собрании – той самой встрече молодежи в Москве в 1950-х, – и поведал, что узнал от верующих, сохранивших Слово Божье в своих сердцах. О Дмитрии и его семнадцатилетнем заключении, о том, как он подносил Иисусу все, что мог припомнить из Священного Писания, и как пел Господу хвалебные «Песни сердца» и так служил Ему каждое утро.

Пока я вновь рассказывал эти истории, я глядел на лица слушателей. Они жадно внимали, и я чувствовал, что над фермой веет и трудится Святой Дух. Я чувствовал, что они берут из этих историй истинные библейские законы.

Затем, посреди последней истории, я услышал ка-кой-то шум, огляделся и в дальнем углу увидел движение.

То были два брата, с которыми я пытался беседовать чуть раньше. Они стояли и махали руками. Я не мог их понять и пытался не обращать на них внимания, надеясь, что никто и не заметит.

Но они ринулись вперед, протолкались через толпу и устремились к площадке. Я тщетно пытался придумать, как удержать их от выхода на сцену. Но они подошли ближе, я увидел, что оба плачут, невольно отшатнулся и пропустил их. Они вышли на помост, их трясло, они задыхались от рыданий и выкрикнули: «Слушайте его! Слушайте! Все эти истории – правда! В гонениях вы сможете взрастить только то, что у вас было до них!»

Они открыли сердца своим братьям и сестрам во Христе. Их слова звучали как исповедь: «Вы оказали нам честь и сделали нас главами лишь потому, что мы три года просидели в тюрьме! Но вы ни разу, ни разу не спросили о нашей истории!»

«Мы знаем: в тюрьме все делятся верой с другими, проповедуют Слово Божье и приводят к Иисусу сотни, а то и тысячи людей. Вы основали десятки церквей, вы заложили движение, выросшее из тюрем. Господь через вас явил Свою власть!

Но когда нас арестовали, мы и знать не знали, кто такой Иисус! Мы не знали, как молиться! Мы не знали Библии! Не знали песен веры! Мы должны признаться в этом сегодня и попросить у вас прощения! За три года в тюрьме мы не разделили веру ни с одним человеком. Мы скрыли ее! И когда мы вышли на свободу, вы сделали нас главами, потому что мы отсидели в тюрьме! Но правда в том, что мы подвели Иисуса! Пожалуйста, простите нас!

Слушайте этого человека! Слушайте! Все, чему он учит – правда! В тюрьме вы можете взрастить лишь то, что принесли туда с собой! В гонениях – лишь то, чем обладали до них!»

Казалось, мне нечего добавить. Я просто молча просил у Бога прощения. Беседа с братьями меня расстроила – но Бог, приведя их на площадку, преследовал Свою цель.

* * *

После всего, что я воспринял, услышал и усвоил, дух мой воспарил к небесам и в корне изменился, но изнурительные недели поездок по Китаю лишили меня сил. Я летал самолетами, ездил на автобусах и поездах, предпринимал тайные автомобильные вояжи. Меня перевозили, как контрабанду, через границы провинций и скрывали в домах-убежищах. Ради бесед я много дней вставал до рассвета и ложился далеко за полночь.

К завершению первого дня встречи я был измотан. Тем не менее я знал: в ней для меня открывается освященная свыше возможность. Каким-то образом в тот день мне удалось провести несколько хороших бесед еще до ужина. Главы церквей сказал: поскольку они провели целый день в беседах со мной, им нужно вернуться к ранее запланированным учебным занятиям. А кстати, спросили они, не поможете нам? И мы, я и Дэвид, с того дня проводили все вечерние занятия по изучению Библии. Дэвид