сам процесс генно-культурного коэволюционного анализа, но и потому что оно связано с темой предыдущей главы.

Предпринять его нас побудила неразрешимая загадка: почему не все до единого представители человечества правши? Как свидетельствуют экспериментальные исследования, на праворуких приходится около 90 %{907}. Этот показатель примерно одинаков по всему миру, хотя и варьирует немного в разных сообществах{908}. Однако нигде, ни в одном уголке планеты, леворукие не составляют большинство, а значит, заключают ученые, праворукость получала предпочтение в ходе естественного отбора на протяжении недавнего отрезка человеческой эволюции. Но если праворукость дает преимущество, почему же не все мы правши? За счет чего в человеческой популяции сохраняется леворукость? Самый распространенный ответ состоит в том, что это обусловлено генетической вариативностью. Такое объяснение предполагает, что у левшей и правшей разный генотип и что в ходе естественного отбора эта наследственная вариативность в популяции сохранялась{909}. Однако если право- и леворукость определяются генами, разные комбинации которых дают разные варианты, то чем ближе родство в паре людей (и, значит, чем больше их генетическое сходство), тем больше должна быть вероятность совпадения в рукости, а это не так. Процитирую мнение двух ведущих специалистов: «Рукость конкретного человека практически ничего не говорит нам о рукости его близнеца либо просто брата или сестры»{910}. По законам генетики у однояйцевых близнецов, имеющих один набор генов, вероятность одинаковой рукости должна быть выше, чем у разнояйцевых, имеющих лишь половину общих генов, однако статистика совпадений у близнецов этих двух типов почти не отличается. Если на тысячу пар однояйцевых близнецов приходится в среднем 772 пары с совпадающей рукостью, то на тысячу пар разнояйцевых – 771 пара{911}. Рукость явно не обладает высокой наследуемостью и этим подрубает под корень чисто генетическое объяснение{912}.

Кроме того, сугубо генетические модели рукости не объясняют общепризнанного культурного влияния на преимущественное владение той или другой рукой. Дискриминация левшей отмечена давно и наблюдается во многих частях мира{913}, включая районы Ближнего и Дальнего Востока и некоторые восточноевропейские страны. Там, где леворукость ассоциируется с неуклюжестью, злом, неряшеством и психическими отклонениями, она встречается реже{914}. Как и следовало ожидать, на распределение рукости влияет отношение к ней общества. Исследование среди школьников Китая, где леворукость издавна считается недостатком, выявило лишь 3,5 % пишущих левой рукой (в Тайване всего 0,7 %), тогда как у детей, происходящих из тех же районов, но проживающих в США{915}, где не особенно требуют переучивать левшей, их доля составила 6,5 %. Поскольку преобладание правшей в мире указывает на генетическую подоплеку, а кросс-культурная вариативность говорит о культурном влиянии, рукость как нельзя лучше подходит для анализа генно-культурной коэволюции. Поэтому мы с коллегами задались целью исследовать эволюцию рукости, чтобы попытаться объяснить наблюдаемое распределение.

Мы разработали модель, в которой вероятность оказаться левшой или правшой определялась комбинацией аллелей, сосредоточенных в одном-единственном генетическом локусе{916}. Двумя возможными генными вариантами в этом локусе были декстрализующий (сдвигающий вправо) аллель, создававший у носителя предрасположенность к праворукости, и нейтральный аллель, оставлявший рукость на волю случая{917}. Нет, сказанное вовсе не значит, будто, по нашему мнению, на рукость влиял один-единственный ген, – просто нам нужно было сосредоточиться на таком гипотетическом гене, чтобы выяснить, как откликалась бы на отбор генетическая вариация. (По сути, наша модель предполагает, что на протяжении эволюции человека происходило регулярное селективное выметание декстрализующими генами и что каждое из череды этих выметаний все больше увеличивало в популяции долю правшей.) При этом на рукость влияли и культурные факторы, выражавшиеся главным образом в воздействии родителей. Условие вполне логичное, поскольку лево- или праворукость обычно полностью развивается к двум-трем годам{918}. Вот почему в нашей модели этот параметр зависел от генотипа самого человека (наличия у него одного или двух декстрализующих аллелей либо полного их отсутствия) и рукости его родителей. Кроме того, мы учитывали разные формы отбора, действующего в популяции, в том числе непосредственно (на рукость как таковую) или косвенно, то есть на другие подверженные асимметрии органы (например, определяющего левое полушарие как доминирующее в области речевых функций).

Наше исследование дало совершенно однозначные результаты: независимо от изначальной встречаемости праворукости, селективного преимущества, получаемого праворукими, и степени преобладания какого-либо из двух аллелей, все изначально генетически варьирующие популяции сходились к одному эволюционному курсу и следовали ему дальше – до окончательного утверждения декстрализующего аллеля и полной элиминации (устранения от размножения) нейтрального. Генетическая вариативность в рукости не сохранялась, что пресекало попытку объяснить наблюдаемую разницу в распределении генетическими различиями{919}. Маловероятно, что человечество еще только на пути к этому равновесию, поскольку тогда доля праворукости должна постепенно увеличиваться, а имеющиеся данные свидетельствуют об обратном{920}. Как же тогда объяснить существование левшей? Наш анализ подсказывал еще одну версию: возможно, человеческие популяции уже достигли окончательной равновесной стадии, которую прогнозировала наша модель, но если влияние декстрализующего аллеля довольно слабое, то левши в популяции все равно сохранятся.

Мы решили исследовать эту вероятность, собрав данные о распределении рукости в семьях и используя их для оценки параметров модели, один из которых определял влияние декстрализующего аллеля. Нами были объединены данные 17 исследований, в которых родительские пары разбивались на три категории (оба родителя праворукие; один левша, другой правша; оба родителя леворукие) и указывалось распределение рукости среди их детей. С увеличением количества левшей среди родителей увеличивалась и доля леворуких среди детей в этих группах. Затем мы использовали данные по рукости в семьях для оценки параметров нашей модели{921}. Результаты хорошо согласовывались с 16 исследованиями из 17{922} и со всеми исследованиями в совокупности. Аналогичный анализ, проведенный применительно к тем же данным по другим общепринятым генетическим моделям, дает значительно худший процент согласованности. Наша модель, как никакая другая из нам известных, показывает высокий уровень соответствия с большим количеством исследований и низкий – с меньшим их количеством.

Результаты анализа говорили о том, что все люди рождаются с предрасположенностью к праворукости. При прочих равных праворукими оказались бы 78 % людей (именно такой шанс у единственного ребенка в семье вырасти правшой). Однако прочих равных не бывает, поскольку на распределение рукости сильно влияют родители. Если оба родителя правши, вероятность того, что ребенок будет правшой, увеличивается примерно на 14 %, а значит, общая вероятность рождения праворукого ребенка у праворуких родителей 92 %. Соответственно, если оба родителя левши, вероятность рождения у них праворукого ребенка снижается ровно на столько же и составляет 64 %. В смешанных парах влияние родителей практически нейтрализуется.

Мы продолжили тестировать эту модель. В одном из тестов необходимо было вывести предположительную общую долю встречаемых правшей – она оказалась 88 %, что фактически совпадало с наблюдаемым в действительности значением. Во втором, более строгом, тесте нужно было сопоставить данные исследований, указывавшие встречаемость у однояйцевых и разнояйцевых близнецов одинаковоруких пар (оба правши или оба левши) и разноруких и сравнить ожидаемые показатели (долю представленности) для каждой категории, полученные с помощью нашей модели, с реальными сведениями. На основании параметров, основанных на информации по семьям, наша модель выдала расчетные цифры, которые затем показали хорошее соответствие с 27 из 28 наборов данных по близнецам и со всеми исследованиями в совокупности. Таким образом, наша модель и в этот раз превзошла другие модели, фигурировавшие в научных публикациях.

Полученные нами результаты отчетливо говорили о том, что закономерности наследования и вариативности рукости у человека – следствие генно-культурного взаимодействия. В ходе истории отбора рукости сложилась всеобщая генетическая предрасположенность к доминированию правой руки: наши гены, так сказать, подыгрывают при жеребьевке в пользу праворукости, но не настолько, чтобы она выпадала всем без исключения. Между тем характер владения руками указывает и на родительское влияние, а именно на непроизвольную или осознанную склонность родителей приучать детей пользоваться той же рукой, какой пользуются они сами. Это влияние, скорее всего, представляет собой совокупность прямых наставлений (родители велят детям пользоваться правой рукой), подражания родителям со стороны детей и непреднамеренного определения одной из рук как ведущей (например, ребенку раз за разом дают ложку или мелок в одну и ту же руку), хотя, кроме прочего, можно подозревать и действие эпигенетического наследования{923}.

Теперь о связи между этим исследованием и экспериментальным