Сэмюэль Мануэль никогда не плюет в женщину на автобусной остановке за то, что она заявила в полицию на его сына после того, как поклялась, что не заявит, если он ее отпустит, – значит, она лгунья. Женщина никогда не сидела в автобусе со звенящим в ушах голосом Сэмюэля: «Ты, хренова грязная лживая корова!» – глядя в окно сквозь пелену слез и гадая: нарушить обещание не рассказывать хуже того, что он с ней сделал?

Питер никогда не стоял над мертвыми семьями, поедая сэндвич в ревущей тишине. Он никогда не смотрел на груди мертвой девушки и не терся о ее трусики. Он никогда не прятался за деревом, позволяя Энн Найлендс думать, что она спаслась, прежде чем прыгнуть на нее.

Таких историй у Мануэля нет, но полицейские их знают. Они имеют доступ к его личным данным. Все знают обо всем, что он когда-либо сделал, потому что он знаменит.

Когда Питер говорит, они переглядываются, как умеют переглядываться полицейские. Возбуждение от всеобщего внимания постепенно проходит, и Мануэль начинает осознавать, что они смеются над ним. Это и их прохладное, скептическое отношение к его историям злит Мануэля. Они его не знают, сволочи. Они ничего о нем не знают.

Такова атмосфера в камере для приговоренных, и вот почему все идет так скверно.

Атмосфера становится слишком ожесточенной.

Проблемы начинаются за день до его апелляции с просьбой отменить смертную казнь. У Питера начинаются судороги и изо рта идет пена. Его быстро переправляют в изолятор и промывают ему желудок. Там ничего не находят. Неделю он дергается и молчит, пускает пену изо рта и таращит глаза. Но он все еще ест. Он все еще курит.

В «Дневнике наблюдений за приговоренным» записано:

«Заключенный продолжает свою обычную игру».

«Заключенный все еще где-то витает».

«Несмотря на свое умственное состояние, заключенный загадочным образом ухитрился поймать «Радио Люксембург», когда я не смог найти эту станцию. Непрерывно курит».

«Заключенный не говорил ничего, кроме слова «чипсы» пять раз».

«Заключенный не прерывал свою игру во время визита родителей».

В день перед казнью Мануэль прекращает притворство.

В то утро он просыпается и говорит:

– Я чувствую себя лучше.

Питер не помнит последние две недели, но помнит, что тогда должны были подать апелляцию.

– Ее подали?

– Да, Питер, подали. Вы были в суде. В боковой комнате.

– Что произошло?

– Ты проиграл единодушным решением, сынок. Это произойдет завтра.

– Нет, послушайте, что произошло. Офицер Салливан ударил меня по голове неделю назад. У меня было тяжелое ранение головы. Мне нужно, чтобы апелляцию рассмотрели повторно, потому что я был не в состоянии обратиться к суду. Мне нужна вторая апелляция.

Мануэль показывает скол на стороне комода. Вот здесь офицер Салливан на него напал. Он помнит, что слушал радио, потом – нападение, а потом две недели – ничего.

Невысказанным во всем этом остается факт, что против Салливана десять лет назад выдвигали похожее обвинение. Он ударил заключенного дубинкой во время мятежа в Питерхеде. Тот человек два месяца пролежал в коме. Он вышел из нее как раз перед тем, как Салливану предъявили обвинение в нападении. Питер Мануэль был в Питерхеде в то время.

Мануэля обследуют два тюремных врача. Они находят след на его голове, но ссадина зажила. Похоже, он сам себя расцарапал.

Накануне казни Бриджит Мануэль подала прошение суду с просьбой отложить повешение сына. Питер так об этом и не узнал. Группа сторонников отмены смертной казни тоже подала прошение. Группа учителей сформировала комитет и вручила суду заявление: они исследовали поведение Мануэля по материалам судебного дела и по газетным отчетам и считают, что имеет место диагноз «психическая болезнь». К Питеру Мануэлю следует проявить сострадание, потому что он тяжело болен.

Но не будет никакой второй апелляции, потому что два Гарри уже в тюрьме.

Гарри Аллен и его помощник Гарри Смит. Профессиональные вешатели, люди метода долгого падения.

Той ночью Мануэль не спит. Он бодрствует всю ночь, слушая радио и куря, болтая.

В 5 часов утра он ест жареную картошку и выпивает пинту крепкого чая. В 7.20 приходит отец Смит и просит его исповедоваться. Мануэль отказывается, но позволяет отцу Смиту помолиться за него.

В камере к нему присоединяются начальник тюрьмы и два других тюремных служителя, проверяя, все ли в порядке.

За три секунды до восьми два Гарри входят в камеру.

В полном, но не враждебном молчании они связывают его запястья за спиной и ведут его через коридор. Гарри Аллен прилаживает петлю и колпак, в то время как Гарри Смит присматривает за тем, чтобы очевидцы держались на расстоянии. Смит тянет за рычаг.

Дверь люка распахивается, и ее удерживает защелка.

Второй и третий позвонки разделены.

С того мгновения, как два Гарри вошли в камеру приговоренного, прошло восемь секунд.

Питер Мануэль мертв.

Обычно во время повешения в Барлинни заключенные прекращают работу до тех пор, пока все не заканчивается. Это момент почтительности, товарищеского молчания. Не то чтобы молитвы, но признания того, что на месте осужденного мог оказаться любой из них. Нож не в то место, удар, неудачное падение – часть жизни. Но когда вешают Питера Мануэля, заключенные демонстративно продолжают завтракать.

Некоторые стучат кружками по столу или грохочут подносами о стены. Даже остальные преступники не хотят иметь с ним ничего общего.

Отец Смит и судебно-медицинский эксперт доктор Андерсон оставляют других очевидцев в камере для повешения и спускаются вниз.

Они не торопятся, мешкая в коридоре, задерживаясь на лестнице. Они медлят за дверью, ведущей в коридор внизу. Многое может случиться с телом после повешения. Подергивания, миазмы, неприятные звуки… Лучше подождать.

Потом они идут по тихому коридору в клетку под люком. Прислушиваются у двери. Слышат редкие поскрипывания крутящейся веревки – и больше ничего. Они открывают дверь и входят.

Доктор Андерсон щупает запястье в поисках пульса. Мануэль мертв.

Пока доктор заполняет свидетельство о смерти: «Причина смерти: законное повешение», отец Смит выполняет последние обряды.

В момент смерти Мануэля по всему городу собираются группы людей. Они стоят молча и смотрят на небо. Они собираются на улицах, возле домов своих родителей. Они стоят на автобусных остановках, на железнодорожных платформах, глядя в небо в ожидании некоей перемены. Момент проходит. Начинается дождь. Поезда отъезжают. Автобусы прибывают. Толпы рассеиваются.

Дети тут же начинают рассказывать друг другу, что Питера Мануэля можно увидеть в темноте.