Не прошло и минуты, как ее сердце начало биться ровнее, а губы тронула едва заметная улыбка. Девушка машинально овила руками его талию, прижалась к груди щекой. Нейтан невольно улыбнулся, коснулся губами ее виска. Она все еще его. Там, в глубине души, она все еще связана с ним, и его близость все еще дарит ей покой. Нейт прикрыл веки, продолжая мягко мурлыкать. Почему мир так не хочет, чтобы они были вместе? Ведь ясно же, что она та, что рождена для него. За всю свою жизнь он никому не доверял настолько, чтобы уснуть рядом. Чтобы хотеть этого.

— У нас так мало времени, — одними губами прошептал он. — Так мало шансов. Но ты нужна мне. Нужна больше, чем моя собственная жизнь. Поэтому я прошу, останься. Останься со мной.

Девушка вдохнула глубже, прижалась сильнее, уткнувшись носом в его грудь. И Нейтан невольно усмехнулся, касаясь затылком стены, на которую опирался спиной:

— Вот бы ты так же сделала, когда проснешься.

***

Мне снился кошмар. Что-то ужасно жуткое, буквально разрывающее на части. Непонятный лабиринт, состоящий из тысяч и тысяч переходов, и паническое желание успеть. Создавалось ощущение, что если я задержусь, если я опоздаю, то это убьет меня, и страх был настолько силен, что превращался в панику, заставляя метаться из стороны в сторону, не зная, что делать и куда на самом деле бежать.

Но потом что-то изменилось. Воздух вокруг заполнился знакомым до дрожи мурлыканьем, и страх отступил. Взамен появилось ощущение тепла, защищенности, покоя. Умиротворяющее ощущение прикосновения, объятий кого-то, кто был очень дорог мне. Кого-то, кого я люблю.

А потом зазвучал шепот. Такой странный и нереальный, но в то же время удивительно уместный в окутавшем меня мягком сиянии.

— У нас так мало времени. Так мало шансов. Но ты нужна мне. Нужна больше, чем моя собственная жизнь. Поэтому я прошу, останься. Останься со мной.

Я хотела посмотреть в его мерцающие золотом кошачьи глаза и сказать «Конечно же останусь, как я могу куда-то уйти», но сон был нарушен отдаленным звуком телефонного звонка и клочьями тумана истаял во мраке пробуждения, оставив после себя легкую ноющую боль в сердце, странно смешанную с ощущением безопасности и тепла. Где-то в отдалении глухо зазвучал незнакомый женский голос, а я медленно открыла глаза. И обнаружила себя в руках довольно улыбающегося Нейтана. Несколько секунд я тупо смотрела на него снизу вверх, потом осознала, что это все реально и резко выпрямилась, вырываясь из его рук. Он проводил мое движение взглядом из-под полуприкрытых век и остался сидеть, все так же прислонившись затылком к стене и довольно улыбаясь. Вид у него при этом был, как у кота, который сожрал банку сметаны и теперь уверен, что он — царь вселенной.

— Ты что тут делаешь? — ошалело вопросила я, краем сознания отмечая, что нахожусь не у себя дома, а в кабинете литературы.

Дожилась, отключилась, пока ждала Адриана Георгиевича и подтягивала знания к последующей контрольной.

— Ты пойдешь со мной на бал? — певуче поинтересовался Нейт в ответ.

Я поначалу открыла от неожиданности рот, потом категорически замотала головой:

— Конечно же, нет!

— Почему? — с совершенно детским непониманием начал допытываться он, глядя на меня настораживающе задумчивым взглядом.

Выглядело это так, будто я вот просто ни с того ни с сего вдруг заартачилась, сама не зная, почему. А он, бедняга, по доброте душевной пытается разобраться в моей совершенно женской логике, объятой для нормальных людей, то бишь мужчин, таинственным туманом.

Пару раз хватанув ртом воздух от возмущения, я, наконец, обрела дар речи:

— И ты еще спрашиваешь?!

— Да, — абсолютно спокойно кивнул Нейт. — Потому что меня предали и подставили, а я виноват лишь в том, что не ожидал еще одного ножа в спину. Ну, по крайней мере, не такого. Прости, что не смог предугадать удар, который последовал в тот момент, когда казался совершенно бессмысленным.

— Ты говоришь об этом, как о битве насмерть, — фыркнула я, скептически складывая руки на груди.

Запал возмущения уже иссякал, но я из последних сил «держала марку», стараясь не выдать, что сердце уже застучало быстрее не от наглости его слов, а от него самого.

— Потому что твой отказ для меня смерти подобен, — совершенно серьезно откликнулся он.

— С-слишком уж пафосно звучит, не находишь?

Я все же запнулась, чувствуя, как сдуваюсь, как выветриваются из головы едкие, острые фразы, подкинутые сильными эмоциями, и как смотреть на него с вызовом становится все сложнее.

— Иногда правда так же пафосна, как и ложь, — парень пожал плечами, потом вдруг выпрямился, оказавшись слишком близко, поймал взгляд. — Только ты сможешь решить, лгу ли я тебе. Но я хотел бы, чтобы ты сделала правильный выбор, — продолжая неотрывно смотреть мне в глаза, он положил ладонь мне на грудь. — И твое сердце, столь сильно бьющееся в моем присутствии, подскажет тебе ответ.

После чего резко поднялся на ноги и покинул кабинет раньше, чем я успела набрать воздуха в легкие, чтобы гаркнуть «Руки прочь!».

Наглый, наглый, наглый хитрюга! Нахал! Отвлек внимание и воспользовался ситуацией!

Хорошо, хоть не поцеловал.

Но… он говорил настолько серьезно, будто действительно уверен, что мой отказ убьет его. Вот что за парень будет так думать?!

Так и не решив, чего во мне сейчас больше, смущения или возмущения, я бросила взгляд на часы и принялась дергано собирать свои вещи в сумку. Мне давно пора собираться на пару, а я тут сижу! И Адриана Георгиеви…

— Привет! — химик организовался буквально из ниоткуда, будто его способность к быстрому хождению плавно переросла в умение телепортации. — Пришлось задержаться, я опоздал, прости.

Он выдал извиняющуюся улыбку и протянул мне руку, помогая встать с пола.

— Ничего, — я качнула головой и направилась к столу, на котором лежал разложенный ватман. — Вот, я дорисовала плакат.

Мужчина перебежал ближе и всплеснул руками:

— Ой, какая прелесть! Я перед тобой в долгу, помни это! — он на миг оторвал от плаката взгляд и указал на меня пальцем, после чего склонился над рисунком, разглядывая. — А где Нейтан?

Вопрос оказался неожиданным, но я быстро взяла себя в руки:

— Не знаю. Он же был на паре. Хотя приходил, поумничал и ушел. Я не