равно выбрала бы его. Но как он это делает? Это еще сильнее распаляло ее интерес, буквально сводя с ума своей тайной.

К танцующему она подошла со спины, мягко коснулась плеча, побуждая развернуться к себе, заглянула в яркие, голубые глаза, улыбаясь откровенно маняще. Гремящая музыка как раз пошла на спад, уступив место более плавной части без ударных и басов, что позволило ей спросить, не крича ему в ухо:

— Могу я угостить вас? Или даже в таком виде и в таком месте вы все еще мой учитель химии?

Адриан, до того задумчиво смотревший на нее, бросил взгляд на себя: на темную футболку с сетчатыми вставками, черные джинсы, украшенные цепями на поясе и ремнями у колен, тяжелые ботинки в заклепках, и улыбнулся, открыто и просто:

— Нет. Здесь я просто парень, который сам должен угощать девушку. А ты, насколько я знаю, больше не моя студентка, — он перехватил ее ладонь и увлек за собой, к барной стойке, уже там, сделав заказ, добавил: — И, здесь и сейчас, ты можешь называть меня на «ты».

Заказ появился перед ними почти сразу, Адриан кивнул бармену, которого явно очень хорошо знал, и снова повернулся к ней. Брюнетка легким движением подхватила свою порцию, сделала небольшой глоток и скользнула кончиком языка по губам, не сводя с мужчины взгляда. Быстрая, заводная музыка сменилась более плавной, медленной мелодией, и девушка с улыбкой склонилась к нему:

— Тогда, может, потанцуешь со мной? — и добавила, показывая, что принимает его игру а-ля «Что случилось в Вегасе, то остается в Вегасе»: — Здесь и сейчас?

Он быстрым глотком осушил свой стакан и тряхнул головой, позволяя извечно уложенной днем челке упасть на глаза:

— Грешно отказывать такой прекрасной девушке.

И снова увлек ее за собой, теперь уже обратно в толпу. Мягко притянул к себе, скользнув ладонями по открытой коже спины.

Тэсс прильнула к нему, двигаясь в такт, овила руками шею мужчины, с удовлетворением отмечая, как он немного склонился вперед, ей на встречу, как его горячие ладони легли на бедра, мягко покачивающиеся под ритм медленной, томной музыки.

Они танцевали так слаженно, будто делали это далеко не в первый раз. Слишком грациозно даже для профессиональных танцоров. И ставшая еще гуще темнота скрывала их движения от чужих глаз, позволяя полностью отдаться танцу.

Тэсс подбиралась к нему очень медленно, осторожно, проверяя самообладание на прочность. Энергики умели очаровывать, это была их первейшая сила, позволившая не только выжить, но и стать довольно сильным видом. И она очаровывала, мягко, незаметно окутывая мужчину своими чарами, пробуждая в нем желание чего-то большего, чем танец. Эмоции и желания – вот первейший враг контроля и способности к идеальной маскировке. Разгневать или соблазнить всегда были вернейшими способами узнать, кто перед тобой. И Тэсс, как и все энергики, предпочитала второй.

Но он не открывался. Он вплетал в ее движения свои, принимал ее игру, но словно бы и не чувствовал ее чар, ничем не выдавая, кто он на самом деле.

И она решилась действовать более смело. Он все равно уже знал, кто она, ведь она не скрывалась, потому желание узнать, кто скрыт под личиной красавца-мужчины с удивительными волосами цвета пепла, можно было скрыть за простейшим желанием энергика – подпиткой чужой энергией. Даже если он ощущается, как человек, его сила все равно сохранила уникальный для каждого вида существ вкус, единожды испробовав который, всегда узнаешь подобного. А за свою жизнь Тэсс питалась от многих существ, если не сказать ото всех.

Она потянулась к его губам, решив совместить приятное с полезным, а заодно отвлечь его внимание от совсем другого прикосновения. Но Адриан в последний момент увернулся, вдруг склонился навстречу и, обдав шею девушки горячим дыханием, приник к ней, прокладывая дорожку из обжигающих поцелуев сверху вниз, к ключице, от открытому плечу и обратно к шее. Тэсс податливо выгнулась в его руках, отклонив голову, с удивлением ощущая, как задрожали от его прикосновений колени, но все же невесомо коснулась его энергии.

— М-м-м, — мягко откликнулся мужчина ей в ухо. — Я не разрешал тебе касаться меня так, — и отстранился, улыбаясь идеально томно и соблазнительно. В его радужках мерцало чистое голубое сияние. — Но я тоже хотел попробовать тебя на вкус, Тэссрадари.

Полное имя ударило ее, словно молния. Девушка шарахнулась назад, вырываясь из его объятий, глядя ошарашенно и испуганно:

— Откуда ты знаешь?

— Единожды попробовав кого-то на вкус, всегда узнаешь подобного, — он скользнул языком по верхней губе и его улыбка стала жутковатой. — Не так ли?

Тэсс порывисто коснулась шеи и с удивлением обнаружила на пальцах капли собственной крови. Но это было не так важно, как то, что он знал ее полное имя, а она все еще не могла понять, кто он.

— Я не помню тебя, — в ее голосе зазвучала настороженность с отголосками страха.

— А я ведь и не сказал «снова», — мужчина прикрыл веки, а когда посмотрел на нее вновь, от света не было и следа. — А ты неожиданно сладкая. Я запомню твой вкус, Огонек.

Девушка отступила. Не сводя с него взгляда, она шаг за шагом отдалялась, растворяясь в толпе, пока стена танцующих не встала между ними, позволив ей развернуться и, ловко лавируя между людьми, пробраться к черному выходу. Он знал ее настоящее имя. Он не поддался ее чарам, более того, он исхитрился очаровать ее саму настолько, что она не почувствовала укуса.

Тэсс запрыгнула в свою машину и завела мотор, успокаивая дыхание. Она думала, что этой ночью получит ответы. Но все, что она узнала, это то, что она никогда раньше не встречала существа, подобного ему. Это и пугало и манило одновременно, и впервые она не знала, чего же в ней больше, интереса или страха.

Глава 17

День бала судьбоносно совпал со днем запланированной по графику стрижки. Можно было бы подумать, что это просто маленькое совпадение, но нет. Отправившись в небольшой салон недалеко от дома, куда я постоянно ходила «ровнять кончики», я вдруг осознала, что сегодня мне нужно будет нечто большее, чем просто поправка прически. Это не позволило бы передумать в течении дня, заняло бы ту кучу свободного времени, что у меня была и заодно сделало бы вечерний образ более достоверным. Почему я решила, что для достоверности нужны именно такие меры — сама не знаю. Воображение так сказало, фантазия его поддержала, и вот я уже рассказывала мастеру Софии, что меня