Мона впервые столкнулась с таким видом магии и сразу поняла, почему Древним до сих пор удавалось без помех заниматься своим кровавым делом. Ни в одном из предыдущих поколений не рождался волшебник, способный с ними справиться. Если бы сейчас Мона не защищала воинов Света своей магией, они в мгновение ока уничтожили бы друг друга. Этого волшебница не предвидела. Если она сейчас промедлит, то патрульные и воины сэйдиур, много дней сражавшиеся бок о бок, сойдутся в смертельной схватке, которая станет для них последней…

Мона никак не могла решиться высвободить силу. Впервые за долгое, долгое время взгляд Таэля был ясен, в нем снова горел яркий аметистовый огонь. Но сам он, изможденный, исхудавший, уже едва стоял на ногах, нить его жизни на ткани мироздания вот-вот должна была оборваться. Эльф с трудом сделал несколько шагов и встал в один круг с волшебниками.

— Нам не суждено было прожить жизнь вместе, но я и в Вечности буду любить тебя, Мэрион Арвиат. А теперь возьми всю мою силу, всю, без остатка!

— Прощай, Ветер…

Собственный голос прозвучал для нее словно со стороны. Мона в упор посмотрела на мерзких могущественных стариков, для которых люди были лишь пищей, и раскинула руки в стороны.

Джастин с гневным рыком снова набросился на Кэйда, стараясь достать его длинным мечом в одной руке и кинжалом в другой. Он сделал уже множество попыток убить его, но кианнасаху каждый раз удавалось от него отбиться. Кровь заливала лицо капитана, лютая злоба мутила разум. Он не мог припомнить причину своей внезапной ненависти к эльфу, но твердо знал, что сначала необходимо уничтожить соперника, а уже потом можно будет убить себя. Бред какой-то… Меч просвистел рядом с ухом Кэйда, с его лезвия во все стороны разлетелись капли крови.

По давней привычке Хартли окинул взглядом поле битвы и невольно опустил оружие. Все его патрульные сражались с сэйдиур Светлой госпожи. Но эльфов было только семеро, поэтому трое бойцов из его форта насмерть бились между собой. Зачем они это делают? Что вообще здесь происходит?! Джастин оглянулся на мрачное сооружение, под стенами которого недавние соратники устроили настоящую резню, и внезапно увидел яркую вспышку.

На забытом Богами сухом островке, где уже давно не могло прижиться ни одно растение, сошлись в непримиримом противостоянии бездушная сила камня и яркая мощь небесного света. Под давлением магии Древних сверкающая магическая сфера Великой волшебницы исказилась и утратила четкую форму. Мона подпитала защитный кокон, а потом открылась, чтобы принять в себя силу ближнего круга.

Магия хлынула мощным потоком, и несколько мучительных мгновений волшебница боялась, что ее разорвет на части, но постепенно силы внутри распределились, и момент времени распался на строго определенные фрагменты. Каждая жилка в теле Моны звенела, как натянутая струна, бешеный стук сердца грохотал в ушах. Сквозь кроваво-красную пелену нечеловеческого напряжения она отмечала уход своих верных воинов.

Вот угасла искра жизни в глазах Таэля, и его прекрасное лицо застыло навеки… Вот на волшебниках начала дымиться одежда… Первым вспыхнул Ловерн, за ним Джулия и Лора. Виктор продержался дольше других, но вот и он уже охвачен пламенем…

Мона содрогнулась от невероятного усилия и всю мощь совокупной магии переплавила в гнев. Окружавший ее ореол внезапно лопнул, как огромный пузырь, и все древнее сооружение залили потоки слепящего белого света.

Глава 18

Джастин пришел в себя и попытался приподняться. Он лежал лицом вниз под толстым слоем каменного крошева, которое засыпало его с головы до ног. Выплюнув изо рта песок, капитан с трудом встал на колени и огляделся. Последним, что он помнил, была невыносимо яркая вспышка в огромном дверном проеме замка, бесшумный взрыв, от которого содрогнулось все древнее сооружение. Его бойцы и сэйдиур, истерзанные и окровавленные, вперемешку лежали на земле, продолжая сжимать в руках оружие, и он с нарастающим ужасом осознал шокирующий факт. Они со звериной жестокостью едва не уничтожили друг друга!

Следующая мысль заставила Джастина вскочить на ноги и броситься к гигантской лестнице, ведущей к дверям замка. Некоторое время, пошатываясь и спотыкаясь, Хартли бестолково метался по абсолютно пустым залам, пока ужасающая вонь не привела его к месту событий. Внутренних дверей в замке не было, поэтому он сходу попал в зал с клетками, в которых лежали сотни мертвых серых вампиров. В замке стояла звенящая тишина, какая бывает только после катастрофы…

Джастин в панике огляделся и увидел у самого входа в зал хрупкую женскую фигурку со светлыми волосами. Мона лежала на грязном полу, широко раскинув руки. Глаза ее были закрыты, но на лице все еще сохранялась маска предельного напряжения. Ни волшебников, ни Таэля рядом с ней не было.

— Нет… Нет, нет, только не это!

Джастин попытался привести ее в чувство, но волшебница оставалась безучастной к любым манипуляциям. Отчаявшись чего-либо добиться, он поднял ее на руки и поспешил к выходу, подальше от этого ужасного места. Только споткнувшись обо что-то мягкое, Хартли опустил глаза и увидел мужа Светлой госпожи. Несчастный эльф был мертв. Недалеко от него лежали еще пять неподвижных тел в заношенных черных балахонах.

Впервые в жизни Кэйд не мог сдвинуться с места и чувствовал себя по-настоящему больным. Что это было? Горный обвал? Новое нападение вампиров? Его правая рука все еще сжимала рукоять меча, из глубоких порезов на предплечье медленно сочилась кровь. Стряхнув с лица каменную крошку, кианнасах с трудом принял сидячее положение.

Первым, кого он увидел, был капитан Хартли, который сидел на земле, прижимая к себе Мону, и в отчаянии раскачивался взад и вперед. Над ними с растерянным видом стоял Алан Старк, с ног до головы перепачканный кровью, и обмахивал лицо госпожи несвежим носовым платком. Кэйд с усилием поднялся, доковылял до капитана и рухнул рядом на колени.

При взгляде на