— Тоня, да не пугайся ты так, — сказал Селезнев, подхватив ее под руки, — да, это я, живой.

— Голос тот же… Но как же? — Бочарова повернулась к Анне. — Ты же… Я же… Нет, этого не может быть.

— Может, Тоня, может, — сказал Николай. — Давай отойдем в сторонку, и я тебе все объясню.

— Аня, это правда твой муж? Может, у него был брат-близнец? — Антонина все никак не хотела верить в то, что Селезнев жив.

— Не было у него никакого брата. А похороны были инсценировкой.

— Но зачем вам это понадобилось? — недоумевала Бочарова.

— Ты же знаешь, я был следователем, — стал разъяснять ситуацию Николай. — Кое-кто из моих бывших подследственных заказал меня. Пришлось пойти на крайние меры и инсценировать свою собственную смерть.

— Но нам-то вы могли сказать правду? — спросила Антонина, даже не догадываясь, что тем подследственным был ее сын.

— Не могли! — категорично заявил Селезнев.

— Прости, Тоня, что наша семья ввела тебя в заблуждение, — повинилась перед ней Анна и перевела разговор в другое русло: — Я слышала, что у Сергея проблемы…

— Да, это так, — призналась Бочарова. — Его обвиняют в том, чего он не совершал. Коля, раз ты жив, помоги!

— Как же я помогу? Я в отставке. Скажи, а кто следователь?

— Тимирчук.

— Ну этот обязательно докопается до истины. Если Сергей ни в чем, как ты говоришь, не виноват, его скоро выпустят, а если виновен, то…

— Не виноват! — бросила в лицо Селезневу Антонина и направилась к выходу с рынка.

— Ну вот все и встало на свои места, — проговорила Анна Павловна, глядя вслед своей приятельнице. — Ты «воскрес», а Сергей сидит в СИЗО. Скажи, а ему много дадут?

— Ему вменяют распространение наркотиков в особо крупных размерах в составе преступной группы, вооруженное сопротивление сотруднику полиции и еще несколько статей помельче… Думаю, лет пятнадцать, не меньше.

* * *

Я попросила Женьку Крючкова, чтобы он нашел способ передать в камеру, где сидит Бочаров, копию свидетельства об Алениной смерти. Пусть Сергей знает, что его тайна не ушла в могилу.