Барри

16 апреля 2019 г.

Барри сидит в кресле в тенечке и смотрит, как на пустыню за рощей гигантских кактусов падают первые утренние лучи. Острая головная боль понемногу отпускает, становится легче.

Он лежал на семнадцатом этаже манхэттенского отеля, мимо свистели пули, впивались в тело, он истекал кровью, а перед глазами стояло лицо дочери. Потом пуля попала ему в голову – и он оказался здесь.

– Барри.

Он поворачивается и смотрит на сидящую рядом женщину – коротко подстриженные рыжие волосы, зеленые глаза, кельтская бледность. Хелена.

– У тебя кровь идет.

Она подает ему салфетку, и он прижимает ее к носу, чтобы остановить кровотечение.

– Дорогой, скажи мне что-нибудь, – просит она. – Для тебя это новая территория. К тебе вернулись тридцать три года мертвых воспоминаний. О чем ты сейчас думаешь?

– Не знаю. Я был… чувство такое, что я только что был в том отеле.

– У Маркуса Слейда?

– Да. Я был ранен. Умирал. Все еще чувствую, как в меня попадают пули. Я кричал, чтобы вы убегали. Потом вдруг оказался здесь. Словно и секунды не прошло. Только воспоминания об отеле сейчас какие-то мертвые. Серые и черные.

– Ты себя чувствуешь тем Барри, из той временной линии, или отсюда?

– Тем. Понятия не имею, где нахожусь. Кроме вас, мне тут ничто не знакомо.

– Воспоминания об этой временной линии скоро вернутся.

– И много их будет?

– Целая жизнь. Не знаю, как они на тебя подействуют. Могут и выбить из колеи.

Он смотрит на коричневую горную гряду. Пустыня цветет. Распевают птицы. Ветра нет, и в воздухе держится ночная зябкость.

– Я здесь никогда не был.

– Это наш с тобой дом, Барри.

До него не сразу доходит, что это значит.

– Какое сегодня число?

– Шестнадцатое апреля две тысячи девятнадцатого. После того как тебя убили в отеле, я использовала депривационную капсулу DARPA, чтобы вернуться на тридцать три года назад, в восемьдесят шестой. И еще раз прожила всю свою жизнь вплоть до сегодняшнего дня, пытаясь найти способ избежать того, что случится сегодня.

– А что случится сегодня?

– После того как тебя убили в отеле Слейда, информация о кресле утекла в публичное пространство, и весь мир сошел с ума. Сегодня – тот самый день, когда мир снова об этом вспомнит. До сих пор знали только я и ты.

– Я чувствую себя… как-то странно, – говорит Барри.

Он берет со стола стакан ледяной воды и залпом его осушает. Начинают трястись руки. Хелена замечает.

– Если станет совсем плохо, у меня есть вот это. – Она берет со стола шприц.

– Что это такое?

– Успокоительное. Только если потребуется.

Начинается все как летняя гроза.

Сначала тут и там падают отдельные переохлажденные капельки.

Звучат глухие раскаты грома.

У горизонта вспыхивает молния.

К Барри возвращается память нынешней временной линии.

Впервые он видит Хелену, когда она взбирается рядом с ним на табурет у стойки дешевого бара в Портленде, штат Орегон, и заявляет: «Вижу, вы желаете угостить даму». Уже поздно, он успел набраться, а она совершенно не похожа ни на кого из его подружек – ей всего-то двадцать с небольшим, но ведет она себя совсем по-взрослому и невероятно умна. Однако ему с ней сразу же делается чертовски легко – даже не так, как если бы они были знакомы всю жизнь, а словно он вот только что впервые проснулся. Они несут какую-то чушь, пока бар не закрылся, потом Хелена ведет его в мотель, где снимает номер, и они трахаются так, будто завтра – конец света.

И еще.

Они вместе несколько месяцев, и он уже серьезно влюбился, когда Хелена заявляет, что может предсказывать будущее.

– Чушь, – говорит он.

– Когда-нибудь я тебе докажу, – отвечает она.

Не то чтобы она все это произнесла с важным видом. Нет, упомянула вскользь, полушутя, и он обо всем забыл до декабря девяностого года. Как-то вечером они смотрели новости, и Хелена сказала, что через месяц американцы выбьют Саддама из Кувейта, а операция будет называться «Буря в пустыне».

Были и другие случаи.

По дороге в кино на «Молчание ягнят» она сказала, что в следующем году фильм соберет кучу «Оскаров».

Той же весной Хелена усадила его за стол в квартирке, где они жили, дала в руки портативный диктофон и напела припев из первого хита «Нирваны» за два месяца до того, как он вышел. Потом рассказала под запись, что к концу года губернатор Арканзаса выдвинет свою кандидатуру на пост президента, а на следующий год победит на выборах как нынешнего обитателя Белого дома, так и третьего сильного кандидата.

Они были вместе уже два года, когда он потребовал объяснений – как она может все это знать? Он не первый раз ее спрашивал. Они сидели в баре в Сиэтле и смотрели по телевизору итоги выборов. И поскольку подход Хелены оказался правильным – она продемонстрировала свои способности еще до того, как рассказала безумную историю про кресло памяти и будущее, которое они уже прожили, – он ей поверил, даже когда она предрекла, что он не вспомнит предыдущие жизни еще двадцать семь лет, а технологии, которые позволят ей построить кресло, появятся не раньше чем через пятнадцать.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Хелена.

Барри снова возвращается в текущий момент – они сидят на бетонированной террасе своего дома, а над остатками завтрака перед ними, будто вертолет, жужжит пчела.

– Ощущение очень странное, – говорит он.

– Можешь его описать?

– Словно… словно внутри меня сливаются сейчас в единое целое два совершенно разных человека, два отдельных сознания, и жизненный опыт у них тоже отличается кардинально.

– И один побеждает другого?

– Нет. Сначала я чувствовал себя тем собой, которого застрелили в отеле, а теперь я и в этой действительности как дома.

Однако вспомнить за шестьдесят секунд целую жизнь – не шутка. Воспоминания обрушиваются словно цунами, однако сильней всего бьют самые тихие из них.

Снежный рождественский вечер с Хеленой и ее родителями в фермерском домике в окрестностях Боулдера. Дороти забыла поставить индейку в духовку, смеются все, кроме Хелены, которая знает – это первые признаки заболевания.

Их свадьба на Арубе[28].