Поездка в Антарктиду – только они двое – летом две тысячи первого года, чтобы посмотреть на миграцию императорских пингвинов. Они оба будут вспоминать это время как счастливейший момент их совместной жизни, кратковременную передышку в непрерывной гонке за тем, чтобы остановить надвигающееся будущее.

Несколько серьезных ссор – Хелена настаивает, что они не имеют права заводить детей в мире, который самоуничтожится через двадцать лет.

Похороны его матери, потом ее матери и, совсем недавно, ее отца.

Тот раз, когда она спросила, хочет ли Барри знать что-то о своей предыдущей жизни, а он ответил, что никакой, кроме этой, ему не нужно.

Тот раз, когда она впервые продемонстрировала возможности кресла.

Теперь Барри может ясно видеть всю их с Хеленой жизнь.

Которую они потратили на то, чтобы построить кресло и хранить его в тайне, чтобы мир и не вспомнил об этом устройстве. Хотя в предыдущих временных линиях кресло приводилось в действие неоднократно, самый последний раз, когда им (в лаборатории DARPA) воспользовалась Хелена, отменил все предыдущие юбилейные даты ложных воспоминаний. А это означало, что никто, включая Слейда, о тех временных линиях вспомнить не мог.

Вплоть до 16 апреля 2019 года.

Когда на каждого обрушатся ложные воспоминания обо всем сразу.

К 2001 году Хелена и Барри накопили достаточный капитал, чтобы построить кресло в 2007-м.

После этого они провели десять лет, экспериментируя с креслом и снимая изображения собственной мозговой активности в тот момент, когда произойдет сдвиг реальности и нахлынут мертвые воспоминания, в поисках соответствующего этой новой информации нейронного каскада.

Они рассчитывали найти безвредный для мозга способ предотвратить появление мертвых воспоминаний из предыдущих временных линий. Однако все, чего им удалось добиться – идентификации соответствующей этим воспоминаниям нейронной активности. Защитить от них мозг не удалось.

Барри смотрит на ту, на ком женат уже двадцать четыре года. Он совершенно не тот, каким был всего минуту назад.

– У нас не вышло, – произносит он.

– Не вышло.

К одной из его половинок, той, что прожила всю нынешнюю временную линию до последней секунды, только что пришли ложные воспоминания о Меган и Джулии. Его работа детективом в Нью-Йорке. Смерть дочери, развод, депрессия и разочарование жизнью. Встреча со Слейдом и возвращение на одиннадцать лет назад, чтобы спасти Меган. Он снова ее теряет. В его жизни появляется Хелена. Они вдвоем. Его смерть в отеле Слейда.

– Ты плачешь, – говорит Хелена.

– Слишком много всего.

Она берет его руку в свои.

– Я наконец вспомнил и это.

– Что?

– Те наши несколько месяцев в Нью-Йорке после моего первого вторжения в отель Слейда вместе с Гвен. Помню, как завершилась та временная линия: ты плавала в депривационной капсуле, готовая умереть, а я нагнулся, чтобы тебя поцеловать. Я тебя уже тогда любил.

– Правда?

– До безумия.

Они ненадолго умолкают и смотрят на пустыню Сонора – пейзаж, который оба успели полюбить, как бы ни отличался он от лиственных рощ Северо-Запада, где провел свое детство Барри, и от хвойных лесов юности Хелены. Им здесь так хорошо.

– Нужно включить новости, – предлагает Хелена.

– Не спеши, – возражает Барри.

– Чего тут ждать?

– Давай хоть чуть-чуть поживем, надеясь, что, кроме нас, никто не вспомнил.

– Ты и сам знаешь, что это не так.

– Реалистка ты моя.

Хелена улыбается, но в уголках ее глаз блестят слезы.

Барри встает с кресла и поворачивается, перед его взором – выстроенный ими в пустыне большой дом, вид сзади. Глинобитные стены, широкие стеклянные окна – на фоне окружающей среды дом почти не выделяется. Барри проходит через кухню и столовую в гостиную, к дивану рядом с телевизором. Берет в руки пульт, чуть медлит. Слышит, как к нему приближается Хелена – босиком по холодному полу.

Она забирает у него пульт и нажимает на кнопку. Первое, что видит Барри – надпись крупными буквами внизу экрана.

«МАССОВЫЕ САМОУБИЙСТВА ПО ВСЕМУ МИРУ»

За спиной горько вздыхает Хелена.

На экране – съемка телефоном с городской улицы. Жуткий град из тел сыплется сверху на тротуар. Подобно Барри, мир только что вспомнил предыдущую временную линию, когда информация о кресле сделалась всеобщим достоянием. Террористические атаки в Нью-Йорке. «Викиликс». Повсеместное использование кресла.

– Возможно, все не так плохо? – говорит Барри. – Может, Слейд был прав? Человечество адаптируется и сумеет все это принять.

Хелена переключает канал.

Ведущий из последних сил пытается сохранить остатки профессионализма:

«Россия и Китай выступили в ООН с совместным заявлением, обвинив Соединенные Штаты в уничтожении предыдущей действительности с целью предотвратить использование кресла другими нациями. Они объявили, что немедленно приступают к восстановлению собственных устройств памяти и что будут рассматривать любую попытку помешать этому с помощью кресла как объявление войны. Ответа от Соединенных Штатов пока не получено…»

Хелена снова переключает канал. Еще один ошарашенный ведущий:

«Помимо массовых самоубийств, из больниц поступают сообщения об огромном количестве пациентов в состоянии кататонии – люди впадают в ступор, вызванный…»

Вмешивается вторая ведущая:

«Извини, Дэвид, вынуждена тебя перебить. Поступило сообщение от службы гражданской авиации… О, господи!.. За последние пятнадцать минут в воздушном пространстве Соединенных Штатов разбилось по меньшей мере сорок пассажирских…»

Хелена выключает телевизор, роняет пульт на диван и выходит в прихожую. Барри идет за ней, она открывает входную дверь. С крыльца видна гравийная подъездная дорожка, пустыня за ней идет чуть под уклон – к сверкающему, словно мираж, в двенадцати милях отсюда Тусону.

– Все так тихо, – произносит Хелена. – Невозможно поверить, что мир рассыпается на куски.

Последние тридцать три года продолжают пускать в сознание Барри глубокие корни и с каждым вдохом ощущаются все реальней. Он уже не тот человек, что умер в отеле Слейда. Но и не тот, что провел с Хеленой двадцать четыре года, пытаясь спасти мир от сегодняшнего дня. Странным образом он – и тот, и другой одновременно.

– Какой-то частью себя я никогда не верил, что это произойдет, – говорит он.

– Да.

Хелена вдруг оборачивается и обнимает его с такой силой, что он непроизвольно отступает на шаг.