а я едва удержалась, чтоб не схватиться за голову. Что ей стоило сказать это Алоису на день раньше? А лучше — на десять лет?

Теперь же Алоиса это не убедило.

— У дварфов вам будет сколько угодно середняков из самих дварфов. Я им не нужен.

— Алоис, — мэтресса добавила в голос железных ноток, будто она на кафедре, а перед ней класс нерадивых студентов. — Мы — сработавшаяся команда. Я не буду тратить еще два года, чтобы доучить новых артефакторов и привить им наши рабочие привычки. Ты понимаешь нас с полуслова, а порой и без слов. Вместо тебя мне дадут четверых дварфов, которые станут посматривать на меня свысока, и мне придется по два часа растолковывать им каждую просьбу. Я уже прошла этот кошмар один раз и совершенно не желаю повторения. Мы — команда, и Халцедонам придется принять нас как команду. Как команда мы представляем наши работы и наши планы. Разделяться наша команда не станет.

Она посмотрела на Маврикия, и тот согласно кивнул. Пожевав губами, он быстро глянул на Джанин и решился добавить:

— Учти, я с ней работать без тебя не буду.

Джанин удивленно воззрилась на него, но промолчала.

Алоис обвел нас ошарашенным взглядом. Бедняга столько лет считал себя придатком к гениальной возлюбленной, а теперь выясняется, что все не так уж и плохо, что он, можно сказать, незаменим.

— Я надеюсь, больше никаких безумий? — ровным голосом произнесла Джанин.

Было бы у нас время, им стоило бы остаться вдвоем, но увы, увы…

Мэтресса взяла со стола рычажок.

— Вот это твое создание ты дварфам и представишь.

— Будто оно кому-то нужно. Какая разница, большой рычаг или мелкий, — мертвым голосом ответил Алоис.

— Рычаг с узлом передачи магио-эфирных колебаний? Который обычно размером с твою дурную голову? — уточнила Джанин.

— Даже с узлом передачи! Тут расстояния всего ничего, было бы что делать!

Джанин закатила глаза. Я тоже — когда эта женщина научится говорить словами?

Пришлось вступить в беседу:

— Большая разница, доктор Алоис. Сам по себе уменьшенный рычаг, может быть, и не нужен, но если у некоей конструкции уменьшить один узел, другой, третий, рычаг, то вместо громоздкой вещи, которую только на столе держать, мы получаем уменьшенную копию, которую можно носить с собой. За магтехникой будущее, и кто знает, какие интересные агрегаты появятся через пять лет. — Я выпрямилась и перешла на голос, который Бейлир с усмешкой называл командным. — Господа артефакторы, нужно вернуться к работе. Мы выезжаем сегодня. Да, донно Лавронсо, не смотрите на меня так. Я выпью оба зелья, и ночного зрения, и бодрящее, и к утру мы будем у Халцедонов. По пустой ночной дороге мы долетим туда за несколько часов.

Лавронсо что-то проворчало, но признало мою правоту.

Мы начали расходиться. Джанин вышла первой, остальные потянулись за ней. Алоис остался сидеть. Он смотрел Джанин вслед глазами человека, который потерял всё.

Демоны с вами! Полчаса туда, полчаса сюда… не могу я взять на душу такую тяжесть.

— Алоис, у вас есть тридцать минут. Но чтобы потом занялись делом! Я сейчас позову Джанин. Я не знаю, как вы будете вымаливать прощение, это меня не касается, но полчаса у вас есть.

Я догнала артефакторшу.

— Джанин…

— Хотите попросить за этого олуха?

— Хочу.

— Он останется в команде, как я и сказала.

— Джанин, вы же сами знаете, что это не всё, что ему нужно. Верней, это ему не нужно без… без всего прочего.

Она резко остановилась и посмотрела мне в глаза:

— Вас когда-нибудь предавали?

— Он не продал вас бандитам, он не собирался лишать вас артефакторики, он всего-лишь глупо и неумело пытался сохранить ваши отношения. У него никогда не было вершины, потерять которую смерти подобно. Он просто не понял, что это такое. О, нет! Я не то говорю. Этой его вершиной стали вы. Вы умирали, когда думали, что потеряли артефакторику. Он точно так же умирал, когда думал, что потерял вас, что дварфы выгонят его, а вы поедете в Синие горы. Ему не места в лаборатории было жаль. Он хороший артефактор, а с вашими рекомендациями его взяли бы на очень высокий уровень. Но он хотел быть рядом с вами, Джанин!

— Чушь, я бы не поехала без него, — теперь Джанин смотрела в сторону.

Я нанесла последний удар:

— А он об этом знал? Вы никогда ему не говорили, что он для вас значит.

— Что вы от меня хотите? Чтоб я сказала это сейчас? Сейчас?!

— Да! Джанин, послушайте меня. Алоис годами был рядом с вами, поддерживал как мог и в университете, и после, и в лаборатории, и все это время предполагал, что вы можете выставить его вон в любой момент, потому что он для вас всего-лишь лучшее из худшего. Только представьте, каково это. Только представьте.

Мэтресса метала из глаз молнии почище, чем “защитники”, потом резко повернулась, печатая шаг дошла до башни и с размаху захлопнула за собой дверь.

Я, наконец, добралась до мирно укладывающего ящики “строителя”.

— Маврикий, где-нибудь, кроме башни, есть вода?

— Есть. У вас в мобиле, — не отрывая взгляда от рычагов ответил Маврикий.

— О… прошу прощения, сегодняшний день меня порядком вымотал.

— Понимаю, — все так же пристально уставившись на агрегат кивнул мэтр. — Теперь вы видите, почему я отказался работать с сестричкой без Алоиса?

— У нее есть причина для ярости, согласитесь.

— У нее нет понимания, что люди не артефакты, и Алоис единственный, кто может ей это объяснить… хоть иногда.

Нет, мне определенно нужна вода. И полчаса отдыха.

Через отведенное самой себе время я выбралась из Стрекозы и щурясь на солнце рассмотрела, как к “строителю” подходят Джанин и Алоис. Я поспешила к ним.

Веки Джанин чуть припухли. На халате Алоиса тут и там виднелись мелкие мокрые пятна.

Джанин переводила взгляд с Маврикия на Алоиса и назад. Она старалась сохранять серьезность и невозмутимость, но я видела, что это всего-лишь маска. Их с Алоисом сегодня сильно встряхнуло, и женщина просто не знала, как сейчас себя вести, поэтому пряталась за внешней непроницаемостью. Наконец она сообщила:

— Мне кажется, здесь хватит работников. Я хочу снять пару важных блоков Оливьера.

Она ушла, а Алоис остался, и по нему было понятно,