была надменной сукой все это время и не пыталась тебя соблазнить?

— Я же тебе говорил, разве не помнишь? Любящего…

— Любящего мужчину невозможно соблазнить… да-да, помню, — я закатываю глаза, переплетая руки на груди.

Но кого ты любишь, Аарон Морган?!

— Да и делала она это, честно говоря, хреново, — он усмехается. — Даже если бы в позе звездочки разлеглась передо мной, все равно бы не обратил внимания.

— Ханна и Роберт знали, что оба работают на корпорацию?

— Конечно, он ее и убил. А ты разве не замечала, что они практически не пересекались? — спрашивает он, вскидывая бровь. — Им было нечего обсуждать. Оба молча выполняют свои приказы. Просто в один прекрасный момент Ханна не сдержала язык за зубами. А Роберт военный из корпорации до мозга костей, и у него был приказ — любыми способами уничтожить того, кто начнет разглашать секретную информацию.

По рукам проносятся мурашки лишь от того, каким спокойным голосом он рассказывает о смерти Ханны. Даже не желаю знать, как именно она проболталась и каким образом Роберт убил ее…

— Ты молчишь уже минут десять. Все нормально? — его хриплый низкий голос вырывает из размышлений. Он натыкается на мою молчаливую и непробиваемую стену, и, не дожидаясь ответа, вновь продолжает. — Понимаю, тяжело свыкнуться с тем, что мы все здесь словно в аквариуме, а люди из корпорации подсыпают нам сверху корм. Но я… я постараюсь выкладывать оставшуюся информацию по кусочкам, чтобы твой мозг не взорвался от потрясений. Просто знай одно, — Аарон замолкает, на мгновение направляя сочувственный взгляд в мою сторону, — люди, которые работают там, сами не в восторге от того, что делают. Кто-то даже не знает истинных целей отца и Дианы, кто-то работает, чтобы выжить любой ценой в безопасных стенах… некоторые из них каждый день вынашивают план побега, но всех их объединяет одно — они такие же жертвы обстоятельств, как и остальные выжившие. Что, конечно, не оправдывает их… но, к примеру, у Кевина и близняшек получилось сбежать, и они стали полноценными, а главное свободными членами общества. Корпорация еще долго будет приходить в себя после их потери… у них уйдут недели на поиск ребят, а затем и на подбор и обучение нового персонала.

Я пропускаю половину его слов мимо ушей, рассматривая удрученный вид главных улиц Лондона. Наверное, я никогда не привыкну к этим развалинам. А что будет с ними через год, два, пять лет? Первые этажи начнут постепенно зарастать мхом и различными растениями после продолжительных ливней. Оставшиеся стекла на последних этажах зданий начнут разрушаться, стены трескаться, крыши разваливаться, и сквозь них будут проглядываться первые отростки деревьев. Город будет постепенно утопать в зелени, напоминая полноценные каменные джунгли и, в конце концов, через десятки лет природа полностью поглотит один из главных туристических центров всего мира.

Чертовски тоскливо осознавать, что эта участь ожидает не только Лондон, но и весь мир.

— Почти приехали.

Аарон сбрасывает скорость, как только мы въезжаем на знакомую улицу с крупным торговым центром. Он ловко объезжает автомобили и бродячих муз, которые мгновенно бросаются в нашу сторону, а также переезжает парочку бывших девушек, наматывая их внутренние органы на колеса.

— Так и будешь молчать?

— Знаешь… я так устала от этой гнили вокруг, — безразлично произношу я, переплетая руки на груди. — И я сейчас не про зомби.

Аарон издает короткий смешок и останавливается возле центрального входа в один из крупных торговых центров. Здание состоит из четырех этажей сплошных развлечений, еды, шоппинга и даже пятизвездочного отеля. Винный спорткар буквально перекрывает центральные раздвижные двери, застывшие во времени, и открывающие вид на темные просторы огромного здания.

Громкий звук спортивного автомобиля привлекает внимание ближайших муз, и они как по команде стекаются со всей парковки. Поэтому нам приходится молниеносно брать оружие и рюкзаки из багажника и просачиваться сквозь открытый узкий проход стеклянных автоматизированных дверей.

Аарон достает из рюкзака парочку карманных фонарей, один из которых протягивает мне. Мы осторожно выдвигаемся вперед, с опаской разглядывая соседний ювелирный магазин с покосившейся вывеской и разбитыми витринами с украшениями, парочку салонов сотовой связи, островок с украшениями ручной работы и фирменный парфюмерный магазин с мировым именем.

Эхо от наших шагов раздается по всему зданию, где-то издали слух улавливает неторопливые капли, ударяющиеся об светлую плитку, и далекое шипение муз. На удивление, первый этаж торгового центра пуст: здесь нет бесцельно прогуливающихся мертвецов и притаившихся выживших. Я сразу же ищу хоть что-то, издали напоминающее аптечную вывеску, но продолжаю натыкаться лишь на пустующие кафе и женские бутики с золотистыми манекенами на нетронутых витринах.

— Разделимся, — коротко бросает Аарон. — Я пойду проверю генератор на признаки жизни, а ты сходи на разведку в тот супермаркет. И будь осторожна, здесь могут быть выжившие, всегда держи заряженный пистолет под рукой.

«Ага, конечно. Уже бегу и падаю в тот супермаркет», — мысленно бросаю ему в спину, некоторое время наблюдая, как он поднимается по застывшим ступенькам эскалатора и скрывается в просторах второго этажа.

Быстрым шагом обхожу первый этаж и лишь в самом конце натыкаюсь на салатовую аптечную вывеску. Мысленно выдыхаю, ведь я уже и не надеялась найти аптеку, а специально говорить Аарону, что мне нужно заехать в аптеку за тестом на беременность… такое себе занятие. Лишние подозрения ни к чему.

Пробегаюсь фонарем по опустошенным витринам с остатками детских пустышек, смесей, подгузников и таблеток от болей в горле. Хватаю прозрачную бутылочку с пустышкой, две небольших пачки подгузников для Эдди, и с удивлением обнаруживаю три пачки молочной смеси с хорошими сроками годности, пусть и с шести месяцев жизни. Погружаю находки в походный рюкзак и выдвигаюсь к белоснежным шкафам со множеством миниатюрных ящиков, в которых могут скрываться сотни лекарств.

Как только открываю первый попавшийся ящик со шприцами, весь первый этаж молниеносно загорается ярким освещением. Пару секунд щурю глаза, часто-часто моргая, чтобы привыкнуть к ядовитому свету, а затем выключаю фонарь и бросаю его в массивный рюкзак.

У меня уходит около получаса, чтобы перевернуть все фармацевтические ящики. Без разбора бросаю в рюкзак шприцы разных размеров, жаропонижающие препараты, лекарства от простуды, ампулы с непонятными, но знакомыми названиями, средства женской гигиены, некоторые БАДы для взрослых и детей, антигистаминные препараты и даже несколько пачек цитрусовых леденцов.

Случайным образом натыкаясь на таблетки с абортирующим эффектом, я беру в охапку сразу несколько штук и не глядя бросаю в рюкзак. Если они не пригодятся Вики, то наверняка пригодятся кому-то еще.

Когда очередь доходит до ящиков с презервативами и прочими