Хорошего журналиста кормят ноги и хорошая реакция. И не надо быть героем, чтобы понять это.

Совсем рядом послышались звуки проезжающих автомобилей, мужчине пришлось основательно попотеть, прежде чем собраться с мыслями и двинуться в сторону странного дома на крыше:

«Ага, Птичница, значит, вот у тебя я и наберу материал, чтобы выжить».

Он двинулся в сторону неприметного домика, распугивая голубей. На шее болталась флешка со всей информацией, что он смог надыбать в Управлении.

«А вот и оно, легко на помине, – Итан услышал громкие крики, раздававшиеся из квартиры той су… особи, что выгнала его, – поделом стерве».

– Что делаешь тут ты? – Неприятной наружности женщина стояла прямо в дверях дома на крыше и бессовестно пила что-то особо крепкое прямо из горла бутылки.

– Мне нужна твоя помощь, Птичница. – Итан хищно улыбался, всем видом демонстрируя безмятежность. – У меня есть то, что ты так долго искала.

Глава XXI

Подстава

И чувство такое, будто плыву,

И мыслей как есть ураган.

А что мысли?

Безумие воздуха, Боги, горю,

Без кислорода, без шанса на жизнь.

Я начала просыпаться, когда почувствовала нечто странное. Мокро как-то и холодно, и чувство такое, будто одежда медленно раскачивается туда-сюда, то облепляя моё тело, то надуваясь пузырём.

Страшный, безумный, безудержный поток воды вокруг. Открыла было рот позвать Кота и тут же нахлебалась воды. Сверху, снизу, справа, слева – вода подступала со всех сторон, и не было ей видно ни конца ни края.

Отчаянно барахтаясь, я с трудом осознавала, что это не сон. Вода холодными пальцами то и дело смыкалась на шее, и было действительно жутко: куда несёт нас этот нескончаемый поток?

Намокшая одежда раздувалась пузырём, ноги в ботинках чугунными камнями тянули вниз, вода с привкусом плесени забиралась в рот и отравляла не только лёгкие, но и мысли. Я задыхалась, не в силах ни зацепиться за какую-нибудь балку, ни хотя бы почувствовать дно, ни сделать глоток воздуха без привкуса плесени.

Неизвестно, как я здесь оказалась, да и думать было некогда – целый океан воды устремился вниз, туда, где не сверкал письменами до ужаса узкий коридор. Там клубилась темнота, поглощая, казалось бы, всё живое на своём пути, забирая души грешников и умерщвляя тела. Там царила Бездна. Я всё ещё пыталась держаться на поверхности, уже представляя, что следующий глоток воздуха станет для меня последним.

И тут Бездна раскрыла свою пасть. Вода залила уши, горечь разливалась во рту. Сияющие искры вспыхнули перед глазами, и в одно мгновение я упала на что-то жёсткое. Вода, везде вода. Целый ливень окатил меня с ног до головы, лишил дыхания, а после схлынул, оставив одну, дрожащую, обледеневшую от холода. Еле дышащую.

Слишком много странного и нелепого происходило за всю мою жизнь, но, нэко в мужья, почему опять?!

Я почти лежала на каком-то алтаре в окружении луж из того «океана», что в простонародье называют прорывом трубопровода, и хотела по-тихому умереть. На голове наливалась великолепная шишка. И это было только начало.

– Как же… кха-аак меня всё достало! – В этот момент, даже без Орни, я чувствовала себя Леди Ро как никогда прежде. Вязкие, как слюна, мысли медленно перекатывались, со скрипом преодолевая залитое водой с плесенью сознание. А ещё на смену смирению пришла злость. Здоровая такая. – Ну почему мы просто… кхе-е… мы не могли выбраться назад без приключений?

Я тяжело закашлялась. Вода с трудом покидала лёгкие, по голове как будто знатно постучали. А пока я была не в состоянии ни думать, ни говорить, ни слышать. Странное онемение охватило меня и унесло в неведомые дали. Где-то на периферии сражался с кем-то невидимым облезлый мокрый Кот, потом – стоило лишь на миг прикрыть глаза – судорожно стягивал свои вещи и создавал костёр из пустоты. С тем же ленивым равнодушием я наблюдала, как меня раздевают, оставляя почти голой на уже сроднившемся со мной чуть тёплом камне.

Как прекрасно ничего не делать и не ощущать! Где-то промелькнула мысль о том, как это всё неприлично, но за ней следовала другая, более трезвая: мы тут полуголые и полудохлые, чего тут стесняться?! Но сама себя оборвала. Орни бы засмеялась, посчитав это забавным ходом мысли. Да и что Кот мне может сделать сейчас? Моя малышка, что же с тобой делают? Где ты?

Ответом мне служила тишина.

Так как я не двигалась и едва дышала, Кот принялся шаманить надо мной. Как младенца, складывал и растирал руки и ноги, пока они не обрели чувствительность. А я покраснела от стыда и беспомощности.

– О, моя Леди зарумянилась. – Эш по-чеширски заулыбался, но мой взгляд метался от узкого подбородка до капелек воды, мутными струйками убегающим по торсу вниз, туда, куда приличные девушки смотреть не должны.

– Кха-а! – громко сообщила я и закашлялась. Да так сильно, что заболел и выдал заунывную руладу живот. Сутки не ела, ничего удивительного. Скорее бы выбраться!

И снова странные стены, покрытые жуткими рыжими узорами, отчего свет переливался, менялся от бледно-жёлтого до ярко-красного, пугающего, почти тёмного.

Эш снова стал похож на большого чёрного кота и хвостом ловил странных существ. Их накопилась целая горка, внешне напоминали они помесь маленьких косматых собачек, что только начинали входить в моду у благородных лэр, и, как ни странно, рыбин с большой туповатой головой и пастью, усеянной зубами цвета кости. Бр-р.

Но на этом он не останавливался – пока я хлопала глазами по сторонам, невозможный нэко… принялся разделывать тушки и кидать их в костёр. Слишком много вопросов и так мало ответов.

– И зачем? – Ведь всем известно, что бакэнэко не едят пищу людей. Или это наш разговор так повлиял на него? Решил восполнить пробел. – Кто это?

Очередной зверёк с противным попискиванием шмякнулся в кучу своих собратьев, чтобы затихнуть навеки.

– Я хочу попробовать вашу еду. – На нём не было его неизменной повязки, наверное, потерял по дороге, и глаза особенно ярко выделялись на обветренном лице.

– Хорошо. Только я бы сильно поспорила. Не думаю, что это можно назвать «ваша еда».

– Да хоть чья, – сообщили мне с недовольным видом. – Я есть хочу.

И мой желудок согласно заурчал. Меня уже мало волновала этика вопроса, до безумия хотелось есть, тем более попавшие в костёр тушки так призывно пахли, что даже мысли не возникло отказаться. Ну и пусть отравлюсь, зато умру сытая и счастливая.

Счастье есть, это я вам