Чем дальше шла вечеринка, тем все менее и менее нелепымиказались нелепости, как это всегда случается. Мы решили — и я забыл, ктопредложил это — что и сам Палач тоже должен по-настоящему принять участие ввечеринке. Кроме всего прочего, это ведь все было в его честь. Поначалу мы этообсуждали, и это звучало прекрасно, и мы стали прикидывать, как это можнопроделать. Ты понимаешь, мы находились в Техасе, а Палач был в Космическомцентре, в Калифорнии. Встретиться с ним было сложно. С другой стороны, пульттелерадиоуправления был прямо в нашем здании. Итак, мы пришли к единому мнению— активизировать его и провести работу как, с манипулятором. Зачатки сознания унего уже ощущались, и мы чувствовали, что он годится, и каждый из нас принималучастие в его обучении. Именно это мы и решили проделать.

Он вздохнул, отпил еще глоток и взглянул на меня.

— Первым оператором стал Дэйв, — продолжал сенатор. — Онвключил Палача. Затем… Ну, как я уже говорил, все мы были в приподнятомнастроении. Первоначально мы не собирались выводить Палача из лаборатории, вкоторой он находился, но потом Дэйв решил вывести его ненадолго — показать емунебо и сказать, что он полетит туда в конце концов. Затем Дэйв вдруг загорелсяэнтузиазмом провести стражу и обойти системы охранной сигнализации. Это былаигра. Мы все продолжали ее. Действительно, мы шумно требовали, чтобы он передалуправление нам. Но Дэйв упорствовал и не передавал управления до тех пор, покаон действительно не вывел Палача из помещения наружу в безлюдный район за центром.

Тем временем Лейла убедила его передать ей управление. Онсогласился: его партия была уже сыграна. Но Лейла задумала новую забаву: онаповела Палача в соседний город. Было поздно, и сенсорное оборудование работалопревосходно. Это было вызовом — пройти через весь город и остатьсянезамеченным. Затем в игру включился каждый, советуя, как и что делать дальше,и предложения становились все фантастичнее. Затем управление взял на себяМэнни, и он не сказал нам, что будет делать — и не позволил следить за ним.Сказал, что это будет еще забавнее — сделать сюрприз для следующего оператора.Он был куда более умелым, чем мы, остальные, все вместе взятые, я полагаю, и онработал так чертовски долго, что мы уже начали было нервничать. В определеннойстепени это напряжение частично заставило протрезвиться, и я полагаю, что всемы задумались, насколько плоскую шутку мы затеяли. Дело не в том, что эта шуткамогла подпортить нам карьеры — хотя это тоже могло стать ее следствием, но онамогла разрушить весь проект, если нас застукают за игрой — особенно в такиеигры и с такой дорогой игрушкой. По крайней мере, я думал именно так, и я такжесчитал, что Мэнни, несомненно, руководствовался гуманным желанием повеселитьдрузей.

— Я буквально вспотел. Единственное, чего я хотел —отправить Палача назад, туда, где он должен был находиться, выключить его — мымогли все еще сделать это до тех пор, пока сработает охранная сигнализация —выключить станцию и постараться забыть о том, чем мы занимались на этойвечеринке. Я начал уговаривать Мэнни закончить со своими штучками и передатьуправление мне. Наконец он согласился.

Сенатор прикончил выпивку и поставил стакан.

— Вас это слегка освежило?

— Конечно.

Я пошел и принес ему еще немножко, добавив и себе. Усевшисьв кресло, я ждал продолжения.

— Итак, я сменил его, — продолжал сенатор, — я сменил его, игде, по-вашему, этот идиот оставил меня? Я был внутри здания; мало того,быстрый взгляд по сторонам позволил определить, что это банк. У Палача быламасса инструментов, и Мэнни, очевидно, сумел провести его через двери, неподняв тревоги. Я стоял прямо перед Центральным хранилищем. Очевидно, Мэннирешил проверить, какой выбор я сделаю. Я подавил желание повернуться и быстропроделать себе выход в ближайшей стене, а потом пуститься наутек. Я направилсяназад, к дверям и выглянул наружу.

Я ничего не заметил. И только тогда я позволил себе начатьвыбираться оттуда. Но стоило мне высунуться, как ударил свет. Это был карманныйфонарик. Вне поля зрения находился сторож. В другой руке его было оружие. Яперепугался. Я ударил его… рефлекторно. Если я кому-нибудь наношу удар, я бьюего крепко, изо всех сил. Только тогда я ударил его со всей мощью Палача. Он,должно быть, умер на месте. Я бросился бежать и не останавливался до тех пор,пока не вернулся в маленький уголок парка около Центра. Затем я остановился, иостальные освободили меня от управления.

— Они следили за всем этим? — спросил я.

— Да, кто-то включил видеоэкран вскоре после того, как япринял управление. Я думаю, это был Дэйв.

— Они не пытались остановить вас в то время, когда выубегали?

— Нет. Ну, я не отдавал себе отчета тогда в том, что яделал. А впоследствии они объяснили, что были слишком потрясены, чтобыпредпринять что-то и только смотрели на экран, пока я не передал управление.

— Понимаю.

— Затем управление принял Дэйв, провел его обратно прежнимпутем, завел в лабораторию, почистил и отключил. Мы заперли станцию управления.Мы как-то неожиданно все протрезвились.

Он вздохнул, откинулся назад и долго молчал.

— Вы единственный человек, которому я все это рассказал, —добавил он затем.

Я приложился к стакану.

— Потом мы ушли в комнату Лейлы, — продолжал Брокден. —Остальное достаточно легко угадать. Мы ничего не могли сделать для того, чтобывернуть жизнь тому парню, решили мы, но если мы расскажем, что произошло, этоможет нанести урон дорогостоящей важной программе. Это не выглядело так, что мысочли себя преступниками, нуждавшимися в самооправдании. Это была единственнаяв жизни шутка, которая закончилась столь трагически. А как бы поступили вы?

— Не знаю. Может быть, так же.

— Я бы тоже напугался.

Он кивнул.

— Точно. Вот и вся история.

— Не совсем вся, ведь так?

— Что вы имеете в виду?

— А как насчет Палача? Вы сказали, что уже можно былонащупать сознание. Вы осознавали его, а он осознавал вас. У него должна былапроявиться какая-то реакция на все это. На что она походила?

— Черт бы вас побрал, — сказал он решительно.

— Извините.

— У вас есть семья? — спросил он.

— Нет.

— Вы когда-нибудь водили в зоопарк маленького ребенка?

— Да.