Я был в пультовой, когда из агрегата Джи-9 на нас посыпалисьискры. Помимо всего прочего, находился я там потому, что надо было провернутьодно порученное мне идиотское дельце.

Двое ребят были внизу, в капсуле; шла проверка Шоссе вПреисподнюю, шахты, вгрызавшейся в дно океана в тысячах морских саженях поднами; близился час, когда они заработают. Обычно авария не встревожила бы меня— в штате было двое техников для обслуживания Джи-9. Но вот как раз сегодняодин из них был в отпуске на Шпицбергене, а другой болел. Неожиданно ветер иволны тряхнули «Аквину»; я вспомнил, что проект «Румоко» близится к завершению,и принял решение. Я пересек каюту и снял боковую панель.

— Швейтцер! Не смейте трогать прибор, не валяйте дурака! —сказал доктор Асквит.

Я изучал цепи.

— Вы решили заняться им сами? — спросил я доктора.

— Конечно, нет. Я и знать не знаю, с чего начать… Но…

— Хотите, чтобы Мартин и Димми погибли?

— Вы же знаете, что нет. Но вы не имеете права…

— Тогда скажите, кто им займется? — продолжал я. — Капсулауправляется отсюда, а мы только что на что-то налетели. Если у вас есть напримете кто-то более подходящий — лучше пошлите за ним. В противном случае япопробую исправить это сам.

Тогда он заткнулся, а я стал выяснять, где какоеповреждение. Все было достаточно очевидно. Это связано с теми четырьмя цепями.

Я занялся делом. Асквит был океанографом и мало что понималв электронике. Думаю, он не смог бы отличить, если бы я занялся не ремонтом, аподготовкой диверсии. Я проработал минут десять, и дрейфующая в океанскихпучинах капсула снова начала функционировать.

За работой я пытался представить себе мощь той силы, котораявскоре будет разбужена, заполнит на мгновение Шоссе в Преисподнюю, а затем,словно дьявольское отродье — а то и сам дьявол — сорвался с цепи в центреАтлантики. Пасмурная погода, господствующая в это время года в здешних широтах,мало меня утешала. Тут будут применяться смертоносные силы: атомная энергияосвободит еще более могущественную из стихий — живую магму, кипящую покаглубоко под океаном. И то, что люди решились затевать бессмысленные игры стакими вещами, было выше моего разумения. Корабль снова задрожал на волнах.

— Ну вот, — сказал я, — там было несколько короткихзамыканий, и я их ликвидировал. Я поставил панель на место. Больше беспокоитсяне о чем.

Асквит посмотрел на монитор:

— Похоже, теперь работает нормально. Давайте-ка проверим. —Он щелкнул переключателем и сказал: — «Аквина» вызывает капсулу. Вы слышитеменя?

— Да, — донеслось в ответ. — Что случилось?

— Короткое замыкание в Джи-9, — ответил он. — Всеисправлено. А как у вас?

— Все системы пришли в норму. Будут какие-нибудь инструкции?

— Продолжайте выполнять задание, — сказал доктор иповернулся ко мне.

— Я тут мешал вам, — сказал он, — и был резок с вами.Простите. Я не знал, что вы в состоянии обслуживать Джи-9.

— Я — инженер-электрик, — заметил я, — и эти штуки мнезнакомы. Но разбираюсь в такой аппаратуре слабовато. Если бы я не смогопределить неисправность, я бы и пальцем к схемам не прикоснулся.

— То есть ваше правило — не соваться куда попало?

— Верно.

— Тогда и я не стану этого делать.

Как раз сейчас было очень хорошо, что он никуда не станетсовать свой нос, так как я только что извлек из Джи-9 маленькую бомбу. Она покалежала в левом кармане моей куртки, и мне предстояло вышвырнуть ее за борт. Вследующие пятьдесят минут неплохо бы найти и испортить видеозапись. По правдеговоря, я не проявлял никакого желания фигурировать в записях, но если ничегоне поделаешь — что ж, пусть на них лучше буду я, чем противник.

Я извинился и вышел. Рассортировав улики, я обдумывалсобытия дня.

Кто-то пытался сорвать проект. Итак, Дон Вэлш был прав.Предполагаемая угроза была реальной. Значит, тут замешано что-то большее. Иглавный вопрос — что именно. Ну и второй вопрос — что же дальше?

Я закурил и навалился на поручни «Аквины». Я осматривалхолодное северное море, атакующее нашу скорлупку. Руки тряслись… Это былобычный проект. Конечно, рискованный. Но несмотря на его рискованность, я немог обнаружить достаточно веских возражений против него. Тем не менее,противники были — это очевидно.

Сообщит ли Асквит о моих действиях? Вряд ли он представляет,что делалось… Он объяснит, как я ему сказал, и внесет это в судовой журнал. Онможет лишь записать, что я ликвидировал короткое замыкание. И это все.

Этого было достаточно.

Я решил, что враг имеет доступ к судовому журналу. Онузнает, что там нет ни слова об обезвреженной бомбе. Он узнает и то, ктопомешал ему; и он вполне может заинтересоваться — кто же в критический моментсмог принять экстренные меры. Хорошо. Как раз этого-то мне и хотелось.

…Потому что я потратил уже целый месяц, ожидая подобнойвозможности. Надеюсь, что он объявится достаточно быстро и попытаетсяразобраться со мной. Глубоко затянувшись, я разглядел маленький айсберг,сверкающий на солнце. Приближалось нечто довольно странное, это чувствовалось.Небо было серым, океан — темным. Где-то находился кто-то, не одобрявший техсобытий, что вскоре произойдут здесь, но клянусь жизнью, я не мог догадаться —почему.

Ну и черт с ними всеми. Люблю пасмурные дни. В один из такихдней я и родился. И получаю от этого наивысшую радость.

Я вернулся в каюту и смешал себе пойло, поскольку дежурствомое официально кончилось.

Немного погодя в дверь постучали.

— Поверните ручку и толкните — сказал я.

Дверь открылась, вошел молодой человек по имени Раулингс.

— Мистер Швейтцер, — сказал он, — Кэрол Дейт хотела быпоговорить с вами.

— Скажите ей, что я иду.

— Хорошо, — ответил он и вышел.

Я причесал свои выцветшие волосы и сменил рубашку, потомучто Кэрол была молода и привлекательна. Она являлась офицером службыбезопасности на корабле, хотя, подумал я, кто знает, кем она была вдействительности.