– Хорошо, – кивал головой ГлебЛукич, – значит, отец, мать, младшая сестра, два брата, тетка идядя-инвалид. Многовато, однако, родственников. Всех ведь поить, кормитьпридется. Ладно, это не к тебе претензия. Ну, пока, работай.

Отсоединившись, Ларионов вздохнул:

– Извини, детка, понимаешь, у Максапоявилась очередная невеста, надо же разузнать о девчонке правду. Вот пустил последу своих парней.

– Зачем? – испугалась Лика.

– Ну как же! Мало ли кто в мою семьювлезть хочет, с Ларионовым породниться многие за честь посчитают, только я несо всеми за руку здороваться стану. Видишь, выяснил, что девчонка из оченьбедной семьи, с кучей больных родственников, вот и гадаю теперь: то ли и правдавлюбилась в моего племянника, то ли решила поправить свое материальноесостояние.

– И ты так всех проверяешь?

Глеб Лукич кивнул:

– Не хочется, чтобы к Ларионовымпримкнули недостойные лица. Будь уверена, если ты решишь выйти замуж, узнаю отвоем женихе все. Уж не взыщи, если откопают нечто недостойное, на порог его непущу. Ты что-то хотела?

Лика быстро сказала:

– В пассаже шубку продают из щипанойнорки, такая красивая!

Она сообразила, что про Роберта «дедушке»говорить ни в коем случае нельзя. Глеб Лукич «сунет под микроскоп» парня,узнает тут же о погибшей жене, еще, не дай бог, покажут ее фотографии. Нет уж,лучше попросить манто. Глеб Лукич, приученный, что домашние постоянно бегают кнему с просьбами, ничуть не удивился.

– Конечно, моя радость, – ответилон, – только не покупай короткую, лучше в пол.

Так у Стаси появилась еще одна шуба и головнаяболь: как же им с Робертом поступить? Но муж совершенно не переживал по этомуповоду. Когда Стася, позвонив ему ночью из комнаты для гостей, рыдая,рассказала про привычку Ларионова пускать по следу ищеек, Роберт спокойноответил:

– Ну и что?

– Как – что? – изумиласьСтася. – Нам будет трудно пожениться!

– А кто торопит? – буркнулАстер. – Тебе плохо живется? Учишься в престижном институте, все подают,покупают, ни в чем отказа нет. «Дедуська-то» не жадный, вон сколько денег дает.По-моему, все очень хорошо, не стоит форсировать события, давай еще полгодапотерпим, а там посмотрим!

Стася ничего не сказала мужу, ласковопопрощалась с ним и ушла к себе. Но в комнате с ней приключилась натуральнаяистерика. Девушка сначала зарыдала, потом успокоилась и закурила. ХорошоРоберту рассуждать о ее удачной жизни в семье у Ларионова! Стася ни разу непожаловалась мужу, как она боится разоблачения. Девушка старалась как можнореже попадаться на глаза остальным домашним, она знала, что Рада, Кара, Тина иМакс считают ее заносчивой и малоприятной, но поделать ничего не могла. Ещехорошо, что Кристина так и не оправилась от сердечного приступа. Поболела околомесяца и умерла. Бабушка Лики обожала внучку, потому попросила, чтобы о еесмерти сообщили в Москву только после того, как похороны завершатся. Незачемдевочке срываться и лететь в Ригу. Так что пока Стасе откровенно везло, но онавсе равно дергалась. Однажды в метро на плечо девушки опустилась легкая рука, ираздался вопль:

– Эй, это ты? Ну дела!

Помертвевшая от ужаса Стася обернулась иувидела совершенно незнакомую девушку. Испуг был так силен, что Стасенькалишилась дара речи и только хлопала глазами, глядя на девицу. Та попятилась.

– Прости, я обозналась. Думала, подругувижу, она давно за границей живет, очень удивилась.

– Ничего, – прошептала Стася,чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди, – ерунда, бывает!

Роберт-то не испытывал этих чувств, он простополучал от жены деньги и жил припеваючи, совершенно свободным человеком. Стасяполагала, что они опять поженятся. Глеб Лукич купит им хороший дом, устроит навысокооплачиваемую работу, и она уедет из Алябьева, вздохнет наконец свободно,перестанет вздрагивать каждую секунду. И потом, она обожает Астера, ей надоелалюбовь по телефону, хотелось оказаться с мужем вдвоем, и не в кафе, а на своейжилплощади, за крепко закрытой дверью. Было еще одно обстоятельство.

Анжелике, усиленно изображавшей из себясухаря-зубрилку, очень понравились Глеб Лукич, Рада и Тина. С каждым днем ейвсе тяжелей и тяжелей становилось обманывать «дедушку», хотелось подурачитьсявместе с Радой и Тиной. Неизвестно, чем бы завершилась все более запутывавшаясяситуация, но тут Глеба Лукича не стало.

– Погоди-ка, – прервала я плавныйрассказ Стаси, – что значит «не стало»! Это ты его убила!

– Я? – попятилась Стася. – Даты что? С ума сошла? Зачем было мне лишать его жизни?

– Наследство хотела получить, – вялоответила я, неожиданно понимая: моя собеседница бессовестная врунья, решившаявоспользоваться чужим именем, но и только.

Стася замахала руками:

– Как тебе такое в голову пришло? Нуподумай сама, в завещании меня нет, я осталась нищей. Рада не захочет платитьвнучке Глеба Лукича, мы не дружим, более того, я ей совершенно не нравлюсь,значит, точно выставит меня за дверь. Я тут по недоразумению осталась. Карапросто растерялась после смерти Ефима, вот и не выкинула пока мой чемодан запорог.

– Кара интеллигентная женщина, –возразила я, – она не станет выбрасывать сироту. А ты хочешь сказать, чтои к кончине Ефима не имеешь никакого отношения?

Стася трясущимися пальцами стала рыться впачке сигарет.

– Его же собака загрызла!

Я вздохнула. Девчонка, похоже, ни при чем.

– Послушай, красота ненаглядная, а чтоэто вы собирались сделать с Розой Константиновной? Какую дозу решили увеличить?Хотели отравить старуху? Только не надо отпираться. Я ведь слышала вашразговор.

Стася посерела, ее глаза мигом забегали.

– Ну это, в общем…

– Что?

– Понимаешь, когда убили Глеба Лукича ивзяли под следствие Раду, Роберт сходил к адвокату. Тот объяснил, что в этомслучае вступает в силу предыдущее завещание, и я, как внучка, могу подать в суди потребовать малую толику.

– Так, понятно, дальше что?

– Затем умер Ефим, и нам пришло в голову…

Стасенька замолчала и принялась деловитодавить в пепельнице окурок.

– Ну, говори, – поторопила я.