– Эй, Лампа, – пнула меняЛизавета, – ты что, заснула?

– А? – ответила я. – Нет,конечно, извини, ты совершенно права.

– В чем?

– Ну в том, о чем говоришь!

Лиза прошипела:

– Я сказала, что приезжал Володя, а тыуставилась на Лику, глаза выпучила, губами шевелишь, страх смотреть…

– Какой Володя?

– Ты перегрелась на солнце, –возмутилась девочка. – Костин, кто же еще!

– Зачем?

– Папку тебе привез, я в спальнеположила.

Наплевав на хорошее воспитание, я вскочила иринулась к двери, провожаемая недоуменными взглядами старух.

На диване в моей комнате и впрямь лежалтоненький сверток. Я вытащила бумаги и поняла, что вижу ксерокопию того дела обаварии.

Сразу скажу, ничего интересного там ненашлось. Астер был трезв как стекло, машина исправна. Но в тот день шел дождь.Правда, Роберт, как установили потом сотрудники милиции, четко соблюдал правиладорожного движения. Катастрофа произошла на восьмом километре Минского шоссе, ана втором стоит знак, предписывающий водителям сбросить скорость до 60километров в час. Астер подчинился и поехал так, как требовалось. Казалось, всев порядке, но… когда он подкатывал к восьмому километру, у стареньких «Жигулей»лопнуло правое переднее колесо. Роберт попытался справиться с машиной, но несумел, и произошло то, что произошло.

Я захлопнула папку. Получается, что парня не вчем обвинить, трезвый, соблюдающий правила. Просто роковая случайность, карма,судьба… На диване остался белеть листок. Я машинально взяла его. Так, описьвещей, найденных на месте катастрофы. «Термос с напитком, похожим на чай,цепочка, выполненная из желтого металла, похожего на золото». Ох уж этимилиционеры! Нет бы просто написать, чай и золотая цепочка… «Сумочка дамская,белого цвета, на длинном ремне, внутри зеркало, паспорт на имя РазуваевойАнастасии Семеновны, расческа деревянная, кошелек. В кошельке две банкноты посто рублей и мелочи на двадцать. Еще косметичка…»

Бдительные сотрудники тоже переписали еесодержимое. Пудра цвета загара, помада ярко-красная, зеленые тени, румянаоттенка «кирпич», черный карандаш для бровей, черная тушь и крохотный тюбиккрема для удаления волос на лице. Однако странно, Анжелика блондинка с голубымиглазами, а макияж в сумочке явно принадлежит брюнетке.

Я редко крашусь, но если мне приходит в головуприукраситься, то беру совершенно иные цвета. Во-первых, карандаш. Если волосысветлые, то черные брови выглядят очень вульгарно. Естественно, блондинкипокупают себе коричневые или серые карандаши. Потом тени. Никак не зеленые.Голубые глаза от них делаются невразумительного оттенка. Чтобы небесные очизасверкали ярче, все пользуются совсем иными цветами: синим, серым… Опять жепомада. Кроваво-красный цвет губ и «кирпичный» румянец да еще пудра колера«загар» подходят дамам цыганского плана. Нежные девушки с белоснежной кожейпользуются розовыми, перламутровыми тонами.

И вообще, я давно живу в доме у Глеба Лукича,но ни разу не видела Анжелику с лицом как у вокзальной проститутки. Девушка,насколько понимаю, предпочитает естественный макияж в светлых тонах. Хотя,может, она решила сменить имидж? Ходила себе раньше вся размалеванная, спурпурными губами, потом надоело. И вообще, не это самое странное. Какимобразом Стася Разуваева превратилась в Лику? Кого похоронили в закрытом гробу?Куда подевалась настоящая внучка Глеба Лукича и была ли она вообще? Может, всяистория отлично спланированное мошенничество? Хотя нет, у Лики же имелисьписьма, фотографии.

В полном недоумении я вновь уставилась всписок. Глаза натолкнулись на строчку «тюбик крема для удаления волос с лица».Еще одна загадка. Конечно, существуют девушки, у которых над верхней губойрастут усики. Кстати, кое-кто их не удаляет, потому что считает сексуальными.Но это опять женщины восточного плана. У блондинок повышенная волосатость оченьбольшая редкость. Так что получается, косметичка принадлежит брюнетке. Нолежала-то она в сумочке у Лики?

Пару секунд я молча смотрела на список.Внезапно в голове что-то щелкнуло, и я поняла все.

Около двенадцати ночи, когда в спальняхпогасли огни, я юркнула в комнату для гостей, ту самую, откуда, по наблюдениямТины, звонит Анжелика, и забралась под стол, накрытый скатертью. Ждать пришлосьдовольно долго, я чуть не заснула в духоте. Около часа раздался тихий скрип,легкие шаги, попискивание и шепоток:

– Миленький, это я. Ну как? Онаживехонька, здоровехонька, ну ничего не берет. Добавь дозу.

Я вся обратилась в слух и сидела, боясьпошевелиться.

– Милый, – ныла Лика, – я оченьсоскучилась, ну давай завтра встретимся, а? Хоть на полчасика, любимый, обожаютебя!

Я слушала дурацкую болтовню, пораженная тем,какой нежной может быть неприветливая, суровая девица.

– Мое солнышко, – пела она, –ладно, ладно, не сердись! Не бойся, все спят, все спокойно, скоро вновь будемвместе, с денежками. Я тебя целую сто раз в нос, щечку, и угадай, куда еще?

Она тихо засмеялась:

– Ну пока, мой сердитый заинька.

Вновь послышались легкие шаги. Анжелика явнонаправлялась к двери.

– Эй, погоди! – сказала я.

– Мама, – заорала девушка, –кто здесь?

Я выбралась из-под стола.

– Добрый вечер, вернее, ночь.

Лика попятилась и уронила мобильный.

– Лампа? Что ты здесь делаешь?

– Пришла послушать твой разговор сРобертом.

Обычно бледные щеки Анжелики полыхнули огнем,у нее покраснела даже шея и обнаженные руки.

– Каким Робертом?

– Астером.

Девушка судорожно вздохнула, раскрыла былорот, но я брезгливо поморщилась:

– Послушай, не надо, глупо отрицать, явсе знаю, пошли в спальню, там и побеседуем.

Мгновение Лика стояла в ступоре, потомкивнула. Не говоря ни слова, мы добрались до ее комнаты. Я села в кресло испросила:

– Думаю, план разработал Роберт.

– К-какой Роберт?

– Милая, право, смешно, ты ведь СтасяРазуваева?

У Анжелики в глазах заметался ужас.

– Вы знаете? Откуда? То есть нет,конечно, я Лика.

– Душечка, врать нехорошо, а убиватьлюдей совсем плохо, и уж совершенно гадко подставлять невинную Раду.