Пруденс немного нервничала из-за этого, но юная служанка действовала очень мягко. Вскоре Пруденс сама взялась задело. Она энергично расчесывала волосы и распутывала узлы, вздрагивая не от боли, а от того, какой ее увидел проснувшийся Кейт.

— Ваше сиятельство! — ахнула Юфен.

Обернувшись, Пруденс увидела вошедшего Кейта.

Несмотря на прошедшую ночь, она положила руку на грудь, сознавая, как корсет приподнимает ее бюст над вырезом, а голые ноги видны из-под сорочки, едва прикрывающей икры.

— Прелестный вид, — улыбнулся Кейт.

На нем был другой халат, на этот раз зеленый, но явно надетый поверх рубашки и бриджей.

— Можешь идти, — сказал Кейт Карен, которая присела в реверансе чуть не до земли и выбежала. Он забрал щетку у Пруденс. — Позволь мне.

— Тебе не…

— Это запрещено? — Кейт мягко провел щеткой по ее волосам, которые теперь были почти гладкими. — На ферме я наблюдал, как ты расчесывала волосы, и был очарован.

— Тем, как я расчесываю волосы?

Что-то дрогнуло глубоко внутри.

— Да, — согласился Кейт. — У тебя исключительно красивый затылок. — Он поцеловал ямку у нее на шее. — Ты тогда на меня сердилась.

Дрожь пробежала у нее по спине.

— Из-за моей преданности восхитительной леди Малзард, — сказал Кейт — Она доставила мне большое удовольствие, и я в ее распоряжении.

Пруденс повернулась и забрала у него щётку.

— Она поклялась подчиняться лорду Малзарду. Такое между нами согласие…

— Или неопределенность, — улыбнулся Кейт. — Но я могу определить, что корсет — это самый обворожительный предмет одежды леди. — Он легко провел пальцем по оборке ее сорочки. — Он сдерживает и открывает, приглашает и бросает вызов.

Кейт погладил выпуклость ее груди.

Пруденс шумно втянула воздух.

— Ты позволишь? — спросил он.

— Я поклялась подчиняться…

Она могла только шептать.

Прошлая ночь… прошлая ночь была для сна. Возможно, теперь пришло время?

Кейт наклонился поцеловать ее плечо, посылая новый разряд дрожи и вызвав странный спазм внутри. О да, теперь пора. Пруденс обняла его за голову и потянула к себе, приглашая поцеловать в губы.

Сейчас белый день.

Может вернуться Карен.

Ее это не волновало.

Кейт сел рядом с ней на скамью, лицом к ней, что казалось идеальной позицией для долгого поцелуя, поскольку он одной рукой притянул ее ближе, а другую положил на ее нагое плечо, потом на шею, щеку.

Кожа к коже, так горячо и слитно, словно они одно целое. Пруденс шевельнулась, чтобы прижаться теснее, теперь негодуя, что они соприкасаются только верхней частью тела и что на них так много одежды.

Его пальцы проникли в ее распущенные волосы и обняли затылок. Пруденс сделала то же самое, прервав поцелуй, чтобы занять более удобную позицию…

Но Кейт поднялся, проведя пальцами по ее руке от плеча к кисти в медленном прощании.

— Завтрак ждет.

Пруденс уцепилась за его руку, чтобы потянуть его вниз, но завтрак действительно ждал, и, вероятно, неприлично им вести себя так при свете луны.

Она отпустила его.

— Иди в будуар, — как могла спокойно сказала она. — Я буду через минуту.

— Как всегда, я подчиняюсь своей госпоже.

Кейт послал воздушный поцелуй и вышел.

«Если бы я действительно могла командовать тобой, мы бы совсем не расставались».

Пруденс сделала глубокий вдох, охлаждая свой пыл. Она может подождать. Ведь ждать придется только до вечера. Сегодня у них будет настоящая первая брачная ночь. Какая жалость, что сейчас стоят самые длинные дни в году!

Кейт нашел завтрак на маленьком столике. На кухне знали, что он любит, поэтому на столе была говядина и эль. Вкусы Пруденс были неизвестны, поэтому прислали и кофе, и шоколад, и выпечку, и тарелку с разными сортами сыра, и вареные яйца.

Хорошая работа. Нужно не забыть передать благодарность слугам, работающим на кухне.

Вчера, со всей этой суматохой, Кейт почти ничего не ел, но и сейчас ему было не до еды — ум его был занят настоящим и будущим.

Что на него нашло? Почему он затеял эту соблазнительную игру? Ведь чуть было не нарушил свои намерения. Да и Пруденс отнеслась к его заигрываниям весьма благосклонно. Ее сияющая готовность едва не толкнула его через край.

Проклятие!

Положив нож и вилку, Кейт отхлебнул эль.

Пруденс вошла полностью одетая, волосы просто собраны наверх.

— Ешь, не нужно ждать.

Улыбнувшись, она села и налила себе шоколад, столь же бодрая, сколь и незнакомая, но он хотел ее даже теперь.

— Боже мой! Это лучший шоколад, который я когда-либо пробовала, — сказала Пруденс, отпив глоток.

— Нужно вознаградить того, кто его готовил, — сказал Кейт, но когда ее язычок скользнул по верхней губе, стирая капельку шоколада, он чуть не сорвался.

— Ты так разоришься, поскольку я уверена, что все в Кейнингзе великолепно.

— Я отдам последнее пенни за твой восторг.

Пруденс улыбнулась, но явно приняла его слова за шутку. А он сказал правду.

Она в жизни была так обездолена, что ее настолько легко привести в восторг? Кейт хотел приводить ее в восторг до смерти.

— Даже два дня тому назад я не могла этого вообразить, — сказала Пруденс, намазывая маслом сдобную булочку. — Это все еще кажется нереальным.

— Завтрак?

Пруденс быстро взглянула на него:

— Завтрак с тобой.

Ах, эти туманные серо-голубые глаза с тяжелыми веками…

— Два дня назад ты готовилась к свадьбе с Дрейдейлом, — напомнил Кейт. — Ох, прости. Даже не думай об этом.

Пруденс застыла, потом снова улыбнулась:

— Не буду. Никогда. А что ты делал два дня назад?

— Завтракал в «Талботе» и планировал отравиться в церковь, дабы увидеть триумф моей прекрасной Геры… — Опять неудачная тема. — А теперь расскажи мне о своем маленьком пандемониуме.

— Ох! — Пруденс отложила булочку. — Демоны пляшут вокруг Карен. Моей горничной, — пояснила она.

— Каренхаппух. Дочь Иова. Я помню. Она слишком молода для роли горничной.

— И неопытна.

— Тогда почему она твоя горничная?

Вопрос был простой, но Пруденс от него онемела. Она совсем забыла, что без упоминания о ненависти Артемис ситуация теряет смысл. Пруденс не хотелось говорить Кейту об обвинениях его невестки, но о ней самой сказать пришлось.