— Да и слава богу, — рассмеялся казак и поднялся из-за стола.

Они вышли на улицу, и атаман, с удовольствием вдыхая чистый, морозный воздух, принялся рассказывать в подробностях, как прошло получение премии. Услышав, что в посёлке появилась странная графиня, похвалявшаяся охотой в Африке, Мишка только вздохнул и, покривив губы, отмахнулся:

— Читал я про ту охоту. Звери, конечно, там большие, опасные, но и охотятся они там не так, как тут. Саванна — это как наша степь, только кустов побольше. Так что видно в ней всё далеко. Если ушами не хлопать. Да и ходят с теми охотниками по нескольку десятков носильщиков да проводников. Так что если стрелять умеешь, то не охота, а забава. Это не наша тайга, где в десяти шагах медведя не разглядишь.

За разговором они добрались до кузницы, и атаман на правах хозяина вошёл в неё первым. У наковальни стоял невысокий мужчина с широченными плечами. Что называется, поперёк себя шире. Глянув на него, Мишка едва сдержал улыбку, подумав: «Вот такими в наших книжках гномов и описывали. Горласт, волосат и с железом работать любит».

Кузнец и вправду зарос бородой до самых глаз. Увидев гостей, он прекратил распекать своего подмастерья, стоявшего рядом с кувалдой в руках. Понимая, что должен как-то заработать его уважение, Мишка подошёл к молодому плечистому парню и, отобрав у него кувалду, вопросительно посмотрел кузнецу в глаза. Окинув его заинтересованным взглядом, он коротко ударил молотком по заготовке, которую удерживал клещами, и Мишка, размахнувшись, от души шарахнул кувалдой в указанное место.

Через десять минут, бросив готовую подкову в корыто с водой, кузнец отложил инструмент и, сняв кожаный фартук, принялся мыть руки. Утеревшись вышитым домотканым полотенцем, он повернулся к гостям:

— Чем служить могу, гости дорогие? — прогудел он сочным баритоном.

— Знакомься, Елисей Кузьмич. Оружейный механик наш. Михаил, как бишь тебя по батюшке? — повернулся атаман к Мишке.

— Не дорос ещё до такого величания. Миша я, — усмехнулся парень.

— Так это ты по всякой механике мастер? — заинтересованно спросил кузнец.

— Ну, до мастера мне как тому медному котелку, тарахтеть и тарахтеть, но кое-что умею, — честно признался Мишка. — Самоучка я.

— Оно понятно, — понимающе вздохнул кузнец. — Есть у меня ружьё. Да только в последнее время как закрывать его станешь, так что-то там цепляет. А что, не пойму никак. Посмотришь?

В глазах кузнеца мелькнула хитрая смешинка.

— Чего ж не глянуть, — усмехнулся Мишка, сообразив, что это проверка.

Кузнец отошёл куда-то в угол и вернулся со стареньким охотничьим ружьём в руках. Забрав у него оружие, Мишка привычно скинул цевьё, отомкнул блок стволов и, взведя курки, прижал бойки пальцами. Нажав на спуск, он убедился, что выстрел производится штатно, и снова оттянув курки, принялся осматривать механизм запирания. Но тут никаких зацепов и заусенцев не было. Он отошёл к окну и случайно перевернул УСМ вниз.

Что-то едва слышно брякнуло. Подняв приклад в этом положении к глазам, парень понял, в чём проблема. Одна из бойковых пружин сломалась.

— Сам починишь или мне доверишь? — спросил он у кузнеца, указав ему на поломку.

— И вправду мастер, — уважительно качнул головой кузнец, хлопнув парня по плечу.

* * *

Снег валил три дня подряд, а морозов всё не наступало. Ночью, как правило, подмораживало, но под утро снова начинался снегопад. Глядя из окна на эту пастораль, графиня Наталья Вячеславовна удручённо вздыхала. Угораздило же её оказаться с этом медвежьем углу, где даже мухи на лету от скуки дохнут. А самое неприятное, что мастера в депо, осмотрев её автомобили, развели руками, прямо заявив:

— Тут быстро никак не получится. Техника нам незнакомая.

— Так вы ж своему инженеру сами двигатель собирали, — тут же напомнил городской голова, который сопровождал её во всех поездках по посёлку.

— Так тот двигатель он сам и придумал, — усмехнулся пожилой мастер. — Был бы это паровоз, или рутьер какой, махом бы разобрались. А тут осторожно надо. Аккуратно. Гаечки-то махонькие.

— Но вы уверены, что сможете починить? — вздохнув, спросила графиня.

— Так починить не сложно, ваше сиятельство. Главное, найти, где чинить надо.

— А что может ускорить сей процесс? Я за деньгами не постою, — пустила в ход самый верный аргумент графиня.

— Не в деньгах дело, сударыня. Не имели мы дела с такой механикой. Не бывало её тут.

— А разве Мишка-таёжник не у инженера вашего учился? — вдруг влез в разговор голова.

— Было такое, — степенно кивнул мастер.

— Так кликнуть его сюда, — обрадованно приказал чиновник.

— Не получится, сударь, — усмехнулся мастер с откровенным злорадством. — Его велено в депо боле не пускать.

— Кем велено? — растерялся голова.

— Так хозяином, — развёл мастер руками. — А Миша как узнал про то, так и сказал, что ноги его боле тут не будет. Лучше станет на соседнюю станцию ездить. А всё купец Кособородов виной.

— Я что-то не пойму, господин городской голова. Кто в этом городе хозяин? Вы или купец какой-то? — ехидно поинтересовалась графиня, буквально облив чиновника презрением.

— Так что, сударыня, станете технику оставлять или сразу на платформы грузить прикажете? — поинтересовался у неё мастер.

— Разбирайтесь, — помолчав, отрезала графиня.

Возвращаться обратно несолоно хлебавши, да ещё и получить клеймо хвастливой болтушки ей совсем не хотелось. Ведь основной причиной этого путешествия стало пари, в котором она публично заявила, что проедет на купленных в Германии машинах по всему тракту вдоль железной дороги с запада на восток, раз уж у мужчин для подобного духу не хватает. Благо ума хватило не указывать сроки путешествия.

И вот теперь она стояла у окна, обдумывая сложившуюся ситуацию и решая, как лучше поступить. Своим острым языком она уже успела обидеть единственного приличного человека в этом захолустье, полковника Белецкого, заявив, что офицеры гвардии в столице ради одного только её благосклонного взгляда готовы были горы свернуть. На что полковник, церемонно поклонившись, заявил, что не является офицером лейб-гвардии и может только честно служить родине, не теряя времени на всякую ерунду. После чего, сославшись на дела, ушёл.

Уехал и граф Сергеев, отговорившись делами. В общем, рядом с ней, по стечению обстоятельств, осталось только мелкопоместное дворянство и чиновники, вынужденные прислуживать ей по долгу службы. Уж больно основательные у неё бумаги на этот счёт имелись. Так что угождали они ей не по желанию, а из страха вызвать недовольство высокого начальства.

— Вот ведь дура! — в сердцах выругалась графиня.

Поездив по свету, она научилась виртуозно ругаться на нескольких языках и частенько бывала не сдержанна в выражениях. И ведь даже винить, кроме себя, некого.