Спустившись, женщина тут же передала ребенка Яге. Мальчик радостно протянул ручки к яркому платку, но опытная колдунья перехватила его, что-то пошептала, покачала, после чего устроила на коленях и принялась кормить. Марфа с удивлением смотрела, как ребенок не капризничает, послушно открывает рот и кушает.

– И как это у вас так получается, – не выдержала она. – Я иной раз с трудом уговариваю хоть ложку съесть. И то кушать хочет, а не ест. Со слезами, криками…

– Поживешь с мое, научишься, – улыбнулась Арина Романовна, попутно подмигивая малышу. – Это дело наживное. Скольких я вынянчила, выкормила, на ноги поставила. Иных уж на свете нет, другие состариться успели, а я их помню крохами.

Марфа хотела что-то сказать, но зазвенели бубенцы, на улицу выехала повозка, запряженная парой лошадей, и остановилась возле ворот.

– За тобой, голубка, – кивнула Яга. – Ну, иди, иди. Поставь свечку, чтобы Костюша живым вернулся. А мы покушаем и гулять пойдем, Ваську за хвост таскать…

Женщина только кивнула. Повязала платок, оправила одежду и поспешила на улицу. В сенях скривилась, замешкалась чуток. После вышла на крыльцо, спустилась по ступеням. Нянька кощеева в окно следила, как выходит она на улицу.

– Уехала, – выдохнула она, когда повозка под звон бубенцов скрылась за поворотом. – Можно и отдохнуть.

– И что ты с ней все возишься, – пробурчал из-за печи Мефодий. – Давно пора ребенка отнять да за дверь выставить.

– Скоро уже, – успокоила его Яга. – Вот гонец от царицы вернется, расскажет нам, что за краля к нам попала, тогда и будем судить да рядить, что с ней делать.

– Боишься, что сын ее и впрямь твоим внучком стать мог.

– Кто знает, – колдунья посмотрела на ребенка, после вздохнула. – Кто его знает, чей он сын. И где мой сын побывать успел. Может, потому и прислали ее сюда, что сердце мое на кровь родную отзовется.

– А ежели самозванка, как поступишь? – продолжал допытываться домовой.

– Не знаю, – вздохнула Арина Романовна. – Но Марфе этой не поздоровится.

– Угу. Василиса ее так проклянет, что Никитка думать будет, как ему повезло.

Отвечать на это замечание Мефодия Яга не стала. Василиса может и не такое. Может, сделает так, что и на Марфу только старые барыни зариться станут. Да не только зарится. У этих власти достанет на большее.

– Тьху, пакость одна на ум идет, – в сердцах сплюнула она. – Вот Васька, хулиганка, как расскажет что, потом из головы не выбросить.

За печкой только радостно рассмеялись.

– Ну, хорошо, – отсмеявшись, заметил домовой. – Гонец вернется, расскажет, как там оно на самом деле, а к царице-то зачем бабу эту таскать, с боярынями кататься отпускать? Привыкнет же к хорошей жизни.

– Ой ли, – покачала головой Яга. – Ты же сам видишь, не нравится ей это, боится она, неуютно Марфе. Понятно, что Кощей бы не стал свою избранницу заставлять во всем этом участвовать, но бабенке этой сие не ведомо. Вот и проверяет ее Марфа Матвеевна.

– Проверяет? – хмыкнули из-за печи. – Я бы сказал, балует да запугивает.

– Запугивает больше. Думаешь, жительнице деревни уютно все это?

– Не капли, – согласился Мефодий. – Она каждый раз словно через себя переступает. А уж когда гости сюда приходят, не знает, как себя вести. Слово сказать лишнее боится, шаг ступить. Словно место свое знает, и не смеет его покинуть.

– Вот, верно подметил, – довольно рассмеялась Яга, сделала «козу» готовящемуся заплакать малышку, сунула в рот очередную ложку каши и продолжила рассуждения. – Нервничать она больше стала. Оговариваться время от времени. Еще немного, и можно будет расспрашивать. Запоет разлюбезная, аки канарейка. Все расскажет. А что сама не скажет, то на царском подворье быстро вызнают.

Разговор прервал стук в ворота. Заметив гонца в стрелецкой форме, колдунья пересадила ребенка с колен на лавку, оставив под присмотр домового, и поспешила узнать, что стряслось, прежде чем бабка Матрена на шум явится.

– Ну, чего шумишь, ребенка мне пугаешь, – выговаривала она, отпирая ворота. – Али с Матреной давно не общался?

– Да не ругайся бабушка, да ворота оставь, – извиняющимся голосом произнес посыльный, повисая на заборе с наружной стороны. – Быстро я. Царица меня отправила. Передать просила, что гонец прибыл. Ждут тебя вечером в тереме.

– Буду, – обещала Яга. – Как только Марфа вернется, сразу же отправляюсь.

– Так и передам, – кивнул стрелец, после чего спрыгнул с забора и отправился дальше по поручениям царицей данным.

Яга же довольная вернулась в горницу, к оставленному ребенку. Пусть мать его она с радостью бы из дома выставила, малыш не виноват. Он и не догадывался, какие проблемы умудрился создать людям своим существованием. Да и если бы не было его, еще что придумали. Сам виновник сидел на лавке и игрался с хвостом пробравшегося в дом через окно кота и весело смеялся. Васька то щекотал малыша, то резко отдергивал пушистый хвост в сторону, но так, чтобы мальчик не упал с лавки. Жаль, у кота не спросить, что он об этом думает. Но, раз играет с ребенком, значит не считает его виноватым. Колдовским котам ведомо многое, только тайны свои они стараются при себе держать, редко когда с кем делятся.

– Ближе подпускай, – командовал Кощей. Волшба помогала сделать так, чтобы слышали его все защитники. Скрываться смысла не было. Пушки противник воспринял как колдовство. Только противопоставить им пока ничего не пытался.

За спинами стрельцов уже стояли заряжающие, с двумя готовыми пищалями в запасе. Потом будет сложнее, но первые три выстрела они сделают быстро.

Лучники успели оценить ситуацию, и теперь просто ждали удобной возможности сделать редкий, но меткий выстрел, чтобы стрела проскользнула между укрытием из щитов в цель. Кощей не торопил людей, понимая, что сейчас им придется иметь дело с хорошо подготовленным войском. Одна надежда на пушкарей.

Но вот колонны приблизились. По стене пронеслась команда «Огонь!». Стрельцы дали первый залп, потом вытащили из амбразур пищали, передали заряжающим, а сами схватили новые и принялись выцеливать новую жертву. Увы, через щиты было плохо видно, где находится противник. Тем не менее большинство пуль нашли свои цели. Противник ускорил шаги. Новый залп. На этот раз точнее. Но враг не думает отступать. Противник просто не понимает, что вооружение врага превосходит их. Или надеется на свою численность, чтобы по телам других взойти на стену.

Третий залп. Одна пищаль уже заряжена, но лавину остановить невозможно. Враг уже у стен. В ров летят мешки с песком, тела убитых. Больше всего щитов оказывается в одном месте. Увы, в том, куда не достать из пушки. Таран. Кощей улыбнулся. Пусть их. Обычное бревно, едва окованное железом. Такое хорошо, когда надо рушить обычную стену, но против каменного укрепления бессильно. Пусть пока разбирают деревянную обшивку.