все собирались заняться моим делом. Я должен был просто проигнорировать это гребаное отродье.

Добравшись до входа в башню, я сбросил с себя одежду и принял форму дракона. Единственным местом, которое могло бы охладить меня, был лес на вершине горы.

***

Я лежал на спине, уставившись в небо. Как? Как им удалось провести ее через Стену? Я знал, что они умны, но не думал, что настолько.

Я не должен ни с кем говорить о ней; я даже не должен спрашивать отца, что он думает. Это просто подняло бы красные флаги.

Мысли вернулись к моему сну и его значению. Белые доспехи, что это означало? Члены королевской семьи? Количество, из-за которого мои дни свободного бега становились короче? Я вздохнул.

Я приподнялся и положил руки на колени, когда чувство, которого я давно не испытывал, наполнило мой желудок. Сожаление.

Что, если Констанс действительно дала ей сыворотку? Что тогда? Мой шанс снова стать хорошим был упущен навсегда.

«Нет!» Зверь взревел в моем сознании. «Надежды нет. Тьма — это наша единственная судьба. Выбрось это отродье из своей головы, или я заставлю ее исчезнуть».

Я закрыл глаза. Я ненавидел эти мысли. Они были моими, даже несмотря на то, что я чувствовал себя Брайаном всякий раз, когда чувства моей хорошей стороны отличались от чувств моей темной стороны. Это была постоянная битва. Я так устал.

«Тогда прими то, что ты есть, и отдайся тьме».

— Нет! — закричал я, и птицы на окружающих деревьях взмыли в небо, когда мой голос эхом отразился от горы.

Мне нужно было взять себя в руки. Нужно было отвлечься. Я достал блокнот из заднего кармана и начал писать.

Темнейшие дни, тоскливая ночь,

Кажется, сражения внутри мне не превозмочь.

Бесконечные дни против мира всего,

Тьма созерцает внутри лишь одно.

Сильное чувство пробуждает меня,

Потомок здесь, не верю в это я.

Свет надежды загорается глубоко внутри,

Всадник здесь, чтобы освобождение принести.

Скоро будет мощнейший Дент,

Все мои поступки уже тлен.

Тоскливых ночей не ощущу ни одной,

Пока я вижу, что ты та и со мной…

Зверь в моей голове взревел. Он был в ярости от слов, которые я записал. Заглаживаю вину? Какого хрена?

«Ты мой, только мой. Мы принадлежим тьме. Клянусь, что убью ее, Блейк. Выбрось эту гребаную девчонку из своей головы, или ее больше не будет. Никогда не смей переходить мне дорогу. Если ты расскажешь ей, я убью ее».

— Ладно, — снова обратился я к самому себе. — Это просто слова, глупые слова. Я не хочу, чтобы на меня заявляли права.

Я все еще мог слышать его ярость.

Я чувствовал себя гребаным психом. Разговаривая сам с собой в третьем лице. Но чувствовал, что это был единственный способ держаться.

— 29~

Я вернулся в школу как раз перед тем, как прозвенел последний звонок в этот день. Слава небесам, день закончился.

Я чувствовал себя странно всякий раз, когда приближался к отродью, и это было трудно контролировать. Чтобы ничего не выдавать. Вести себя нормально. Это было так, будто моя кожа уменьшилась на размер или два и становилась слишком маленькой для тела. Я не мог нормально дышать из-за легкого скручивания в животе.

Когда я проходил мимо других студентов по пути в вестибюль, внезапно меня дернули назад. Мои лопатки сильно соприкоснулись со стеной.

Табита заманила меня в ловушку своим прекрасно вылепленным телом. Ее льдисто-голубые глаза были прищурены, заглядывая глубоко в мои. Это было так, будто она искала ответы, где я был и что скрывал. Вопросы об отродье.

Ее смелость просто заводила меня. Мне нравилось, когда женщины брали на себя ответственность. Ее губы с силой прижались к моим.

Она тихо застонала, когда я крепко поцеловал ее, оттолкнулся от стены и прижал ее к ней. Наши губы ни на мгновенье не отрывались друг от друга.

Она сводила меня с ума. Моя рука запуталась в обрывке ее рубашки. Я понял, что мы находимся не в моей комнате или ее, а прямо под лестницей. И все же я не мог перестать прикасаться к ней.

Затем что-то твердое с силой врезалось в меня. Сила дракона. Я отступил на несколько шагов от Табиты и увидел разъяренную Сэмми, вторгшуюся в мое личное пространство.

Она была вне себя от ярости.

— Ты такой засранец, Блейк.

Я усмехнулся, дразнить ее было легко. Новости действительно распространялись быстро.

— Папа услышит об этом, — пригрозила она.

Мой отец не мог узнать об этом. Никогда.

— Это была шутка, Саманта!

— Шутка? «Ларри и Брент заходят в бар» — это шутка, Блейк, а не то, что вы с Джорджем разыграли сегодня днем.

Мои глаза дернулись, и уголком глаза я понял, почему у меня возникла внезапная острая потребность превратиться в дракона. Я расширил свой взгляд и обнаружил отродье, все еще стоящее, все еще пытающееся справиться с этой реальностью.

Она отвела взгляд. Слабая. Она была слабой.

Я снова посмотрел на сестру и раздул ноздри. Как она могла дружить с ней? Мне хотелось крикнуть ей, что это противоречит нашему драконьему кодексу. Она была отродьем… ну, по крайней мере, так все должны были думать. Моя сестра никогда не должна была дружить с ней.

— Разве ты не слышал, что мастер Лонгвей сказал о Елене прошлой ночью? — Саманта продолжала: — Думаю, что нет. Ты, наверное, был слишком занят, думая о обнаженном теле Медузы.

Табита бросилась на Сэмми, но мои рефлексы были намного быстрее. Я прижал ее спиной к стене одной рукой.

— Я прибью тебя, Саманта. У тебя слишком большой рот.

— Она того не стоит, малышка. Успокойся, — сказал я и придвинулся ближе к ее уху. — Бесполезно тратить на них всю эту силу. Я бы предпочел, чтобы ты использовала ее на мне, наверху, в моей комнате.

На лице Табиты появилась улыбка.

— Отвратительно, — пробормотала Саманта. — По крайней мере, я не трусиха.

— Сэмми, — сказала Бекки сквозь стиснутые зубы.

Челюсти Табиты напряглись. Я попытался успокоить ее, но она уставилась на мою сестру, а не на меня.

— У твоей сестры длинный язык, Блейк.

— Да, и она намного сильнее, чем ты думаешь, Табита.

Она улыбнулась.

— Что? Ты думаешь, я не смогу побороть твою сестру?

— О нет, только не это. Просто… моя сестра выросла будто мой родной брат. Когда дело доходит до драки, как бы я ни был без ума от тебя, боюсь, ты проиграешь.

Она хмыкнула.

— Посмотрим. — Она зашагала прочь.

— Моя