армии вызвали смятение в Индии, и Салим-хан тщательно готовится, чтобы двинуться на Пенджаб; с нашей же стороны не было настоящей подготовки»;

«Если мы выступим, и афганская армия приблизится к нам, как сможем мы обойти ее и двигаться дальше в Кашмир? Кашмирский поход может оказаться долгим, и если злобно настроенные афганцы займут перевалы, чем это может кончиться? Лучше оставить мысль о походе и вернуться в Кабул, чтобы изгнать проникшего к нам предателя. Когда военные приготовления завершатся, мы вставим стопу отваги в стремя энергии и, день за днем развивая мощь успеха, раздавим афганцев». Его Величество выслушал эти слова и не обратил на них никакого внимания; он послал Его Величество Шахиншаха со многими военачальниками защищать Кабул, а сам направил поводья к Кашмиру, намереваясь тронуться в путь. Действуя по злобному наущению продажных военачальников, не заботившихся ни о чем, кроме собственной выгоды, большинство слуг и воинов покинули своих хозяев и отправились в Кабул. Служить Его Величеству остались одни высокопоставленные чины. Это позорное поведение, далекое от стези преданности и повиновения, нарушило равновесие величественной души. Он приказал верным людям возвратить воинов любыми средствами, а при необходимости без колебаний предать их смерти. Сам же он тем временем искал предзна-

менований в священном Коране

19. Так случилось, что это оказалась

история правоверного Иусуфа20. Те, кто получил дозволение говорить, 330 принялись толковать ее, продумывая [детали] с большим тщанием.

Ходжа Хусейн из Мерва заявил, что сказанное о Кашмире — будто он подобен колодцу или тюрьме — истинно, ибо в истории Иусуфа упоминается и то, и другое.

Поскольку среди сторонников Его Величества возник разлад, он, вынужденный отказаться от своего замысла, двинулся к Кабулу. Когда он расположился лагерем у Инда, мирза Камран попросил дозволения отправиться в Хиджаз21. Так как Его Величество теперь желал сделать ему приятное, то дал свое согласие. В ночь, когда мирзе разрешили уехать, он [падишах] направился с несколькими избранными сторонниками в его шатер22. Оказав ему подобающее почтение, мирза произнес следующие строки:

Складка чалмы бедняка касается неба, Когда тень подобного тебе повелителя упадет на его голову23.

Чуть позже он произнес такой стих:

Всё, что случится со мной по воле твоей, — повод для благодарности, Будь это стрела жестокости или кинжал тирана.

Хотя второе двустишие похоже на благодарение, внимательный заметит, что оно преисполнено осуждения. Его Величество, воплощение сострадания и доброты, не обратил на это внимания, но выразил одобрение. Он вдохновенно произнес: «Тот, кому известны тайны и то, что сокрыто от глаз, знает, как сильно я стыжусь этого деяния, произошедшего не по моей воле. Наверное, ты сделал бы это ранее со мной»24. Мирза пробудился ото сна пренебрежения и постиг меру своих злодеяний, а также степень царской милости. Стыд и смирение овладели им, и он спросил Хаджи Юсуфа, кто присутствовал здесь. Хаджи Юсуф назвал их: Тардибек-хан, Муним-хан, Бабус бек, Ходжа Хусейн из Мерва25, Мир Абд-ал-Хай, Мир Абд-ал-лах, Ханджар бек и Ариф бек. Мирза сказал: «Друзья, будьте все свидетелями, что если б я считал себя невиновным, я мог бы заявить об этом теперь, когда Его Величество отличает меня своим посещением; но я уверен, что заслуживал смерти. Он же даровал мне жизнь и позволил отправиться в Хиджаз. Я приношу тысячу благодарностей за милосердие и расположение Его Величества, за то, что он не подверг меня наказанию, соразмерному моим злодеяниям и дурному поведению». После этого он попросил покровительства для своих детей. Его Величество охотно пообещал заботиться о них. Одарив мирзу царственными милостями, он распрощался с ним. Ранее договорились, что мирза не будет стенать в присутствии Его Величества, и потому он сдерживался, но как только Его Величество отошел к своему шатру, он сокрушенно залился слезами.

331

На следующий день был объявлен указ, гласивший, что слуги мирзы, желающие сопровождать его, могут это сделать. Никто не откликнулся. Те, кто похвалялся своей привязанностью, забыли о ней. Чалма Кука26, благодаря своей совершенной преданности и верности Его Величеству Шахиншаху носивший титул хан-алама и, как будет рассказано позже, отдавший жизнь за своего благодетеля и властелина смертных, присутствовал [на приеме]. Прислужник у стола (сафарчи) Его Величества, он пользовался благосклонностью царя. Его Величество Джаханбани спросил, отправится он с мирзой или останется с ним. Несмотря на великолепие придворной службы и избыток царских милостей, тот предпочел преходящим удовольствиям стезю преданности и ответил: «Я думаю, что моему положению приличествует служить мирзе в мрачные дни его беспомощности и темные ночи одиночества». Его Величество, сей пробный камень знаний людей и источник гармоничного существования последних, очень одобрил его преданность и, хотя ценил его услуги, разрешил ему уехать. Он вручил ему деньги и товары, чтобы расплачиваться по дороге, и послал его к мирзе. Бек Мулук, несмотря на давние связи с мирзой, прошел с ним лишь несколько переходов и вернулся, чем вызвал резкое неодобрение Его Величества, который, несмотря на внешнюю доброжелательность, перестал относиться к нему с уважением27.

Мирза направился в Татту через Инд, а оттуда к месту своего назначения (Мекке). Он трижды совершил паломничество и окончил земное существование 11 зу-ль-хиджжа 964 г.х. (5 октября 1557 г.) в Мекке28, произнеся в ответ на Божественный зов: «Я пред Тобою»29.

332

Так как цепь рассказов о мирзе Камране на этом заканчивается, я спешу вернуться к основной теме и сообщаю, что, когда злобные афганцы разрушили крепость Бикрам, известную как Пешавур, где располагался лагерем Его Величество, он решил отстроить ее и, оставив там отряд своих сторонников, двинуться в Кабул: ведь восстановление этой крепости означало начало покорения Индии. Военачальники жаждали вернуться в Кабул и ни за что не желали здесь задерживаться. Его Величество Джаханбани энергично принялся за дело и в короткое время отстроил крепость. Пахлван Дост мир барр, повинуясь приказу, распределил работу среди военачальников, и вскоре строительство крепости было завершено. Сикандар-хана Узбека оставили охранять ее, а Его Величество проследовал в Кабул.

Некоторое время спустя афганцы предприняли мощную атаку крепости, но Сикандар-хан доблестно оборонялся и сумел отразить ее. В начале 961 г.х. (декабрь 1553 г.) Кабул был возвеличен прибытием Его Величества. Женщины [его гарема] пожаловали к нему с поздравлениями. Он же ответствовал, что поздравления неуместны, а история мирзы Камрана — не повод для них, поскольку свершившееся подобно тому, как если бы он сам