прости меня, я не хотела! – оправдывалась Леночка. – Я просто…

– Господи, Лена, ну как можно быть такой криворукой?! – Катя, с трудом сдерживая сердитые слезы, нашарила на столе салфетку. Бесполезно: пятно моментально впиталось в мягкую шерсть, и все Катины попытки его оттереть делали только хуже.

– Кать, я…

– Катен, – вздохнул Андрей, и Кате стало еще и стыдно. Это же она практически настояла на том, чтобы взять Леночку. А теперь их свидание совершенно испорчено.

– Вызовем такси за мой счет? – Леночка поставила на стол полупустую чашку. – Катя, я тебе химчистку оплачу, хочешь?

– Хочет, конечно, – ответил за Катю Андрей. – А такси я сам вызову, не переживай.

Возвращались в общагу молча. Андрей усадил Леночку на переднее сиденье, а сам устроился рядом с Катей. Он обнимал ее за плечи, гладил по голове, и в какой-то момент Катя уткнулась ему в грудь и тихонько заплакала. Леночка спереди ерзала и шуршала, не давая забыть о себе.

– Тш-ш-ш, да отстирается твое платье, – прошептал Андрей ей на ухо. – А если не отстирается, я тебе новое куплю. Договорились? Только не плачь!

– Это платье, – всхлипывая, прошептала Катя, – мне бабушка подарила, а потом умерла. То есть не сразу, конечно, но это ее последний подарок был…

– Ох, Катена.

Андрей проводил их до комнаты. Катя надеялась, что они хотя бы поцелуются перед расставанием, но Леночка стояла рядом и колупалась в телефоне. Прогонять ее не было никаких сил, а Андрей, похоже, ждал от Кати каких-то решительных действий и молчал. Наконец Катя вздохнула и сказала:

– Лен, ты заходи уже, пожалуйста.

– Хорошо. – Леночка отлепилась от стены, достала ключ и принялась колупаться в замке. – Ой… – Она повернулась к Кате и Андрею. – Тут… тут открыто почему-то, а я точно закрывала, я уверена…

Андрей отодвинул Леночку в сторону и сам открыл дверь. Катя выглянула из-за его плеча и вытаращила глаза.

– Явилась наконец! – сказала мама, поднимаясь с ее кровати. – Тебе телефон для чего?

Звук на телефоне Катя отключила еще перед сеансом. Кто ей мог позвонить вечером буднего дня? Андрей да Леночка – и оба были с ней. Но мама? Здесь, в колледже? Она еще ни разу не приезжала, даже на заселение.

– Катька! – Мама как-то жалко всплеснула руками. – Катька, не бросай меня! Доченька! Пожалуйста, умоляю, съезди ты со мной!

– Мама… – Катя растерянно хлопала глазами. Рядом топтались ничего не понимающие Леночка и Андрей. – Мам, куда съездить? С Максом что-то?

– Домой, доченька, ненадолго, на денечек всего, очень нужно, чтоб ты была. Я уже и с директрисой поговорила, отпросила тебя. Кать, поехали, по дороге объясню, машина внизу стоит ждет! Пироженку тебе купила с клубникой, Кать, только поедем скорее, родная моя, надо торопиться…

20

– Вы уверены?

Катя не знала, куда смотреть. Взгляд уперся в бейджик на груди собеседницы. Людмила Георгиевна Зотова, нотариус. Черным по белому, на сером офисном пиджаке.

– Вы внимательно прочитали договор? Вы понимаете, что теряете право и на имущество, которое вам завещала ваша бабушка, и на деньги с продажи…

– Да все она понимает, – торопливо перебила мама. – Кать, подписывай, вот здесь и здесь: тут нужно фамилию, имя, отчество, а тут…

– Екатерина Андреевна, – нотариус повысила голос, – я сейчас разговариваю с вами, а не с вашей мамой. Вы понимаете, что делаете?

Мама стиснула руки и опустила голову.

– Я…

Катя услышала свой голос словно бы со стороны, хриплый и чужой. Пришлось прокашляться. В гулкой тишине кабинета кашель прозвучал как-то неуместно и даже непристойно.

– Я… Да, я понимаю. Я согласна.

– Согласны на что, Екатерина Андреевна?

– Согласна… подарить… уступить по договору дарения…

– У меня нет слов. – Нотариус покачала головой и повернулась к маме. – А вы? Вы же ее мать! Что вы делаете? Вы лишаете дочь сразу и квартиры, и участка!

– А что мне делать? – визгливо выкрикнула мать, и Катя невольно зажмурилась. – Что мне делать? У меня сына в тюрьму посадят!

– Не надо, – очень громко сказала Катя, вцепившись пальцами в край стола. – Мама, не кричи. Я подпишу.

– Екатерина Андреевна…

Под укоризненным взглядом Людмилы Георгиевны Катя подписала все лежащие перед ней бумаги, одну за одной. Шелестели страницы, шуршал по столу рукав Катиной куртки, рядом сопела разозленная мать. «Господи, – привычно подумала Катя, – мне же за такое заступничество еще дома достанется…» Откуда-то выплыла мысль: «Можно ведь спрятаться у бабушки» – и тут же Катя с отчетливой ясностью вспомнила, что бабушка умерла еще весной, что это ее квартиру мать отдает за долги Макса и прятаться некуда.

– Все? – спросила мать, с вызовом глядя на Людмилу Георгиевну. – Нам еще в МФЦ надо успеть!

– Пожалуйста. – Нотариус протянула заверенные бумаги матери. Та цепко перехватила их и затолкала в большую папку на молнии. В последний раз яростно глянув на Людмилу Георгиевну, она сгребла со стола свою сумку и выскочила за дверь.

– Спасибо, – пробормотала Катя, поднимаясь со стула.

– Не за что, Екатерина Андреевна, – с горечью ответила нотариус. – Зоя Михайловна меня бы за это не похвалила, но что я могу сделать? Удачи вам!

На улице ждало такси. Пока они ехали, мать молчала, поджав губы. Катя знала эту ее привычку. Чтобы мамины губы разжались, нужно было умолять, извиняться, вслух ненавидеть маминых обидчиков – но сил на это уже не осталось. Мать молчала, Катя молчала.

Когда они сдали бумаги в МФЦ, мама как будто бы немного расслабилась. У выхода из здания она повернулась к Кате, придирчиво оглядела ее, поправила криво надетую шапку.

– Горе ты мое, вечно у тебя все сикось-накось. Ты хоть в зеркало-то смотрела с утра?

Катя молча рассматривала свои ботинки.

– Злишься на мать? – Мамин голос был каким-то усталым и непривычно мягким. – Катька…

Катя пожала плечами. Горло как будто перетянуло невидимой струной.

– Катюш! Ну куплю я тебе квартиру! – Мать схватила ее за плечи и легонько встряхнула. – Куплю! Ипотеку возьму в новостройке, будет хорошая новая квартира, не этот твой бабкин клоповник! Все образуется, Кать, вот увидишь! Ну что ты стоишь, как бревно, на мать не смотришь? Кать! Екатерина! Ответь, когда с тобой мать разговаривает!

Мама начинала сердиться, и Катя обреченно сжалась, но горло по-прежнему не пропускало ни звука. Надо было что-то сказать – но как, если говорить не получается?

– Ну Кать, – мама насильно взяла ее под локоть и потянула за собой, – ты же понимаешь, что уголовник в семье – это беда? Тебя, Кать, ни на какую приличную работу не возьмут с таким родственником, да и меня как бы не поперли из аптеки. Я же фармацевт, таблетки всякие, сама понимаешь, что подумать могут…

Мать пошла на новый круг. За то время, пока они ехали в такси из Новосибирска в Барнаул, она успела озвучить эти доводы не менее десяти раз. У заведующей аптекой сын сидит за наркотики – это неприемлемо. К тому же Максим еще ребенок, куда ему в тюрьму, там же настоящие преступники, а он просто ошибся, хотел заработать денег для семьи, помнишь, сережки тебе подарил. А его же работодатели, наркоманы, уроды, сдали Макса, чтобы самим не сидеть, Кать, ты представляешь, какие суки. За наркотики дают десять лет, Кать, представь, за несколько пакетиков – десять лет. Когда он выйдет, ему уже под тридцать будет, куда он потом такой, без образования, жизни не знающий. Максюшу держат в каком-то изоляторе, там наверняка даже окна нет, туалет прямо возле кровати, и вообще неизвестно, кто там с ним в камере, вдруг какой-нибудь педофил или убийца, нужно срочно его оттуда вытаскивать, Кать, ты же понимаешь. За приличную сумму свои люди в управлении согласны все спустить на тормозах и дать Максу шанс на нормальную жизнь. Разве ты не любишь брата? Разве слезы матери тебя не трогают? Катя еще там, в такси, знала, что все подпишет, – разве можно не подписать? Она сразу на все согласилась, но мама, наверное, заранее подготовила эту речь и не хотела ее вот так бесславно скомкать. И она все говорила, и говорила, и говорила, и дома продолжала говорить, и вечером, и с утра, когда собирались к нотариусу… Кате казалось, что каждое мамино слово ввинчивается под кожу, как саморез. Теперь-то уже все закончилось, Катя сделала все, как она хотела, – ну зачем она опять все это говорит?

Они подошли к остановке. Мать отпустила ее руку и принялась копаться в сумке.

– Сейчас домой приедем, надо будет фотографии договора им отправить, Кать, поможешь мне? Я с этой электронной почтой в телефоне совсем не в ладах, а он мне сказал: как можно быстрее, иначе