Дэнни – типичный суеверный спортсмен. Он будет носить одни и те же носки, если выигрывает матчи подряд, и он ни разу не проигрывал, если мы целовались после проигрыша. Поэтому неприятно признаваться, но иногда я не так расстраиваюсь, когда Кукурузники проигрывают, потому что знаю: мы с Дэнни повеселимся этим вечером. Может, в этом все дело. Мы оба знаем, что это просто весело. Я всегда дразню его и говорю, что ему нужно жениться на девушке, похожей на Филиппа, такой же спокойной, организованной и ответственной. Конечно, тогда он парирует: «Тебе нужно выйти замуж за Филиппа».

Если честно, иногда мне хочется, чтобы Филипп поцеловал меня.

Много ли парней оставят девушку, с которой встречаются, и придут домой ухаживать за тобой?

Но сейчас речь не об этом.

Я бросаю взгляд на Филиппа, чьи глаза стали еще больше. Я думала, что это невозможно, но так оно и есть.

Он так ревнует. Это забавно, и я не могу удержаться. Я ощущаю какое-то извращенное удовольствие в этом.

– Не нужно так психовать. Ни у кого из нас нет серьезных отношений, и ты же знаешь, что нас всегда тянуло…

Мою историю прерывает возвращение доктора. Он берет мою карточку и продолжает читать ее.

Нужно сказать, что выражение лица Филиппа бесценно. Мне жаль, что у меня нет фотоаппарата.

Я прикусываю губу, пытаясь подавить улыбку.

Филипп замечает мою ухмылку.

– Ты издеваешься надо мной, да?

Потом он сердито смотрит на меня. Этот взгляд всегда заставлял меня выложить все как на духу, хочу я того или нет.

Обычно я пытаюсь сражаться, безрезультатно, но сегодня даже этого не делаю.

Я слишком слаба.

– Ага, так и есть, – я улыбаюсь ему.

– Так ты расскажешь мне, что случилось на самом деле?

– Да, конечно. Это не важно. Он вернулся домой, когда я готовилась к встрече сестринства. Я пылесосила гостиную, потому что некоторые девчонки собирались потом к нам прийти, а вы, парни, вечно разбрасываете крошки от чипсов по всему полу. Дэнни посмеялся надо мной и сказал, что я словно в ситкоме 1950-х, убираюсь в платье и на высоких каблуках. Он вышел, затем распахнул дверь и сказал: «Honey, I’m home!» Потом подошел, обхватил меня за талию, наклонил и поцеловал. Как делал Рики в старом сериале «Я люблю Люси». Он просто шутил.

Время признаться.

Это был не просто поцелуй.

Он все это проделал, но пока я все еще висела у него на руках, он спросил, дома ли Филипп.

Я покачала головой.

Тогда он поднял меня, отнес на диван, лег на меня и стал страстно целовать. Это было совсем неожиданно и очень сексуально.

Я правда думала, что в этот раз мы можем пересечь черту. Но когда все уже двигалось в этом направлении и Дэнни прошептал: «Кажется, пришло время нам…», а затем: «Моя комната или твоя?», решая, в чьей комнате мы сделаем это, мы услышали, как Филипп захлопнул дверь своей машины. Мы оба выругались: «Черт!», вскочили с дивана и разбежались по своим комнатам, прежде чем Филипп зашел в дом.

Настрой исчез.

Доктор молча слушал мою историю. Теперь он бросает взгляд на футбольный джерси с номером 12, который я надела, и восклицает:

– Вы говорите о Дэнни Даймонде?

– Да, – одновременно отвечаем мы с Филиппом.

– Но на этих выходных игра с Оклахомой. Он не может заболеть!

Очевидно, этот мужчина болеет за Кукурузников, как почти все в этом штате.

– Приведите его сюда! – настаивает он.

Филипп звонит Дэнни и велит ему ехать в больницу. Пока он разговаривает с ним, доктор замечает:

– Скажите ему прийти в эту палату как посетителю. Мы не хотим, чтобы СМИ прослышали об этом.

Вообще-то, он прав.

Наконец, спустя час, Дэнни появляется в больнице. Он принес мне цветы.

Как мило!

К этому времени пришли мои анализы и оказалось, что у меня нет менингита.

Слава богу!

Вместо этого у меня острая ангина, что может быть весьма опасно и иметь серьезные последствия, если незамедлительно не приступить к лечению.

Вы можете заработать ревматическую лихорадку, которая приведет к сердечной недостаточности.

Я об этом не знала, а теперь и вовсе жалею, что осведомлена об этом.

Я постоянно хочу пить и ощущаю сильную слабость. Меня подключили к капельнице, и делают мне по два укола антибиотиков. В ягодицы.

Ощущения не из приятных.

Я все еще пытаюсь понять, почему они не могли просто ввести антибиотик в мою капельницу. Я уверена, что доктор так мстит мне за то, что я могла заразить Дэнни Даймонда.

– Дэнни, я доктор Дэниелс. Я заботился о вашей подруге Джейдин, – говорит доктор, пожимая руку Дэнни.

Мы с Филиппом обмениваемся взглядами и закатываем глаза.

Этот врач подлизывается к Дэнни! Вот как важен футбол в штате «Кукурузников»! Мы с Филиппом привыкли к этому, поэтому просто пытаемся раствориться. Иногда я не понимаю, как Дэнни это удается. Как он умудряется быть таким милым с людьми, которые просто подходят к нему, даже если он ест, или на свидании, или занят еще чем-то.

Однако он все нормально воспринимает. К счастью, Дэнни такой человек, который везде будет «своим». Он готов пожимать руки пожилым людям и детям хоть круглые сутки. Дэнни говорит нам, что быть квотербеком «Кукурузников» – привилегия, и ему нужно являться примером для подражания и почитать наследие великих игроков прошлого.

Однако он действительно в это верит.

Я очень горжусь тем, как он ведет себя. Дэнни всегда говорит четко и разумно со СМИ, и, кажется, они любят его. Конечно, этому способствуют победы команды, ведь Дэнни играет хорошо. Он использует стандартную фразу для СМИ, когда те спрашивают, что он хочет получить от футбольной карьеры: «Я просто хочу вернуть в Небраску трофей Национального Чемпионата».

Они проглатывают эту фигню. Конечно, именно этого Дэнни и желает всем сердцем.

Но СМИ хитрецы. На протяжении многих лет мы видели, как они жестко и беспощадно обращались с самыми талантливыми квотербеками, которым, честно говоря, не хватало для выигрыша правильной комбинации команды.

Поэтому Дэнни умен и знает: для СМИ ты хорош ровно настолько, насколько была хороша твоя последняя игра.

Мои мысли прерывает доктор, попросивший у Дэнни автограф. Для ребенка.

Естественно.

Дэнни видит меня в своей кофте.

– Эй, Джей, отдай кофту. Я подпишу ее.