– Вы слышите меня, сэр? Я нашла ее.

Наконец Тьерри снова обрел дар речи, но голос его прозвучал сдержанно и даже сухо:

– Ты уверена?

– Да! Да, сэр. Я уверена. У нее есть отметина и все остальное. Ее зовут Ханна Сноу.

Тьерри потянулся через переднее сиденье, железной хваткой вцепился в удивленного Нильсона и тихо-тихо прошептал ему на ухо:

– У тебя есть карандаш?

– Карандаш?

– Что-нибудь, чем можно писать, Нильсон. Инструмент, которым пишут на бумаге. У тебя есть это? Быстро, потому что, если я не успею записать, ты уволен.

– У меня есть ручка, сэр. – Одной рукой Нильсон выудил из кармана прозрачный «бик».

– Твое жалованье удвоено. – Тьерри взял ручку и плюхнулся на сиденье. – Где ты находишься, Люпа?

– Возле городка, который называется Шаманская Скала. Но есть еще кое-что, сэр… – Голос Люпы внезапно дрогнул. – Другой волк, который дрался со мной… он тоже видел ее. И он сбежал.

У Тьерри перехватило дыхание.

– Понимаю…

– Это было ужасно! – Люпу внезапно прорвало. – О, Тьерри, какой ужас! Я пыталась остановить его. Но он убежал… и теперь я боюсь, что он расскажет обо всем… ей.

– Не огорчайся, Люпа. Ты сделала все, что смогла. Я скоро сам приеду. Я приеду и позабочусь о… обо всем. – Тьерри взглянул на водителя. – Нам нужно кое-куда заехать, Нильсон. Сначала – в магазин Харман.

– В ведьмино место?

– Точно. Если доберешься быстро, утроишь свое жалованье.

Явившись к Полу Уинфилду на следующий День, Ханна застала там шерифа, вернее, шерифшу. Крис Грейди была настоящим шерифом с Дикого Запада – «честным-и-благородным». Все было при ней – и сапоги, и широкополая шляпа, и жилет.

«Единственное, чего ей недостает, так это лошади», – подумала Ханна, обходя вокруг дома.

Пол стоял у задней стены – заколачивал досками разбитые окна.

– Привет, Крис, – сказала она.

Шериф кивнула, обветренная кожа в уголках ее глаз собралась морщинками. Она сняла шляпу и провела рукой по каштановым волосам, спадавшим на плечи.

– Что, Ханна, решила завести себе пару огромных лесных волков? Ты не ранена?

Ханна покачала головой. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но безуспешно.

– Наверное, это были волкодавы или что-то в этом роде. Обычные волки не так агрессивны.

– Волкодавы таких следов не оставляют, – возразила Крис.

Под окном, в крови, засохшей на бетонной плите, виднелся след зверя, очень похожий на отпечаток собачьей лапы – тоже с четырьмя подушечками и четкими следами когтей. Но этот след был сантиметров пятнадцать в длину и около десяти – в ширину.

– О таких крупных волках здесь еще не слыхали. – Шериф перевела взгляд на разбитые окна. – Крупных и злобных… Будьте осторожны. Не нравится мне все это. Если мы поймаем этих ваших волков, я дам знать.

Шериф кивнула Полу. Тот держал во рту палец, который только что припечатал молотком. Водрузив шляпу на голову, Крис зашагала к своему автомобилю.

Ханна молча глядела на отпечаток лапы. Все были уверены, что здесь что-то произошло. Все – кроме нее самой.

«Ничего здесь не могло произойти, – думала она. – Все это происходит у меня в голове. Я должна понять, в чем дело, и все уладить… Я могу все уладить!»

– Спасибо, что принял меня снова так быстро.

– О… – Пол замахал руками, зажав молоток под мышкой. – Не беспокойся. Я хочу понять, что тебя так тревожит. Хочу добраться до самой сути. И потом… – едва слышно добавил он, пропуская Ханну в дом, – других пациентов у меня все равно нет.

Ханна прошла по коридору в кабинет. Внутри было темно, слабые лучи послеполуденного солнца с трудом пробивались через щели в заколоченных окнах.

Она уселась в мягкое кресло.

– Вот только вопрос: как до нее добраться? К тому же я толком не понимаю, что именно меня беспокоит. Все это слишком странно. С одной стороны, я, наверное, просто сумасшедшая, – устало проговорила она, пока Пол устраивался напротив, за столом. – Мне снятся безумные сны, мне кажется, что наступает конец света, у меня мания преследования, а вчера я стала слышать внутренние голоса… С другой стороны, эти волки… И они, судя по всему, реальны.

– Голоса? – пробормотал Пол, оглядываясь в поисках карандаша. Но карандаш никак не находился, и он снова уставился на Ханну. – Что ж, понимаю. Прошлой ночью, когда эти звери глядели мне прямо в глаза, я был почти готов поверить, что это не обычные волки… – Он запнулся и, покачав головой, заглянул под стопку бумаги, лежавшую на столе. – И происходит нечто… действительно странное. Но сейчас день, и мы – разумные люди, и мы понимаем, что должны разумно относиться к происходящему. И, знаешь ли, я уверен, что смогу найти этому вполне рациональное объяснение.

Карандаш наконец нашелся, и Пол со вздохом облегчения принялся вертеть его между пальцами.

Ханна почувствовала, что в ее душе зародилась надежда.

– Объяснение?

– Угу. Во-первых, не исключено, что все эти твои предчувствия никак не связаны с волками. Люди предпочитают не верить в совпадения, но они случаются. И даже если между всем этим существует какая-то связь… одним словом, не думаю, что кто-то охотится именно за тобой. Возможно, в нашей местности произошел какой-то сбой… что-то нарушило экосистему, и волки взбесились… может, и другие животные – тоже… а ты каким-то образом чувствуешь это. Как-то на все это реагируешь. Может, это предвестники землетрясения, или… или пятна на солнце, или магнитные бури. Неважно что. Но ты из-за этого живешь в предчувствии какого-то ужасного несчастья. В ожидании конца света или того, что тебя скоро убьют.

Увы, чуда не произошло. Надежда угасла – и это оказалось так больно, что лучше бы она вообще не возникала.

– Думаю, это вполне возможно, – сказала она. Ей не хотелось задевать профессиональное достоинство Пола. – Но как объяснить вот это?

Она покопалась в холщовой сумке, которая служила ей и рюкзаком и кошельком одновременно, и вытащила сложенный листок бумаги.

Пол взял его и развернул.

«Они видели тебя. Они расскажут ему. Беги – это твой последний шанс!»

Пол сунул карандаш в рот:

– Хм-м-м…

– Я нашла это сегодня утром. Записка была обернута вокруг моей зубной щетки, – тихо проговорила Ханна.

– И это твой почерк?

Она закрыла глаза и кивнула.

– И ты не помнишь, как писала ее?

– Я ее не писала. И в этом я уверена. – Ханна открыла глаза и глубоко вздохнула. – Эта записка испугала меня. Меня пугает все, что происходит. Я ничего не понимаю… и я не вижу, как можно остановить все это, если я этого не понимаю.