— О нет!

— О да! — воскликнула Джейд. — Кто-то ееубил. И этот кто-то знал, что она вампир.

Ровена покачала головой.

— Но кто мог знать об этом?

— Ну… — Джейд задумалась. — Другой вампир.

— Или охотник на вампиров, — предположилаКестрель.

Пораженная Ровена подняла глаза.

— Их не существует в природе. Это просто страшилка длядетей… Вы же знаете.

Кестрель пожала плечами, но ее золотистые глаза потемнели.

Мысли Джейд беспокойно заметались: сначала сладкое ощущениесвободы, охватившее ее недавно на дороге, потом мирный покой гостиной… и теперь— вот это. Она почувствовала пустоту и одиночество.

Ровена сидела на ступеньках. Она так устала и так былапоглощена свалившимися на них новыми заботами, что даже не убрала со лбаупавшую прядь волос.

— Возможно, мне не следовало приводить вас сюда, —тихо сказала она. — Может быть, здесь еще хуже.

Она больше ничего не сказала, но Джейд смогла уловить ееследующую мысль: «Возможно, нам придется вернуться».

Джейд рассвирепела.

— Ничего хуже этого быть не может! Я лучше умру, чемвернусь!

Вернуться, чтобы снова зависеть от мужчин? Чтобы выйти замужи попасть в кабалу? Чтобы снова видеть вокруг эти хмурые лица, этих неизлечимыхзануд, готовых осудить все, что ни делается, точно так же, как четыреста летназад?

— Мы просто не можем вернуться, — сказала она.

— Вот именно, не можем, — сухо подтвердилаКестрель. — Разве что захотим кончить так же, как тетя Опал, либо… —она сделала многозначительную паузу, — …либо, как наш дядюшка Ходж.

Ровена подняла глаза.

— Не смей упоминать об этом!

У Джейд желудок сжался в тугой комок.

— Они этого не сделают, — проговорила она, пытаясьотогнать воскресший в памяти образ. — Они не поступят так с собственнымивнучками.

— Если мы не хотим возвращаться, — сказалаКестрель, — то должны смотреть только вперед. Нужно решить, как нам теперьбыть без помощи тети Опал… особенно если здесь поблизости действительно бродитохотник на вампиров. Но, прежде всего, что нам делать с этим? — Она кивнулав сторону тела.

Ровена лишь беспомощно покачала головой. Она оглядела весьпогреб, словно могла найти ответ где-нибудь в углу. Затем ее взгляд упал наДжейд и задержался… Джейд почувствовала, что сестра внимательно изучает ее.

— Джейд! Что у тебя в куртке?

Джейд не могла соврать сестре. Она развернула куртку ипоказала Ровене котят.

— Я не думала, что мой чемодан убьет их.

У Ровены не было сил сердиться на нее. Она закатила глаза и,вздохнув, раздраженно спросила:

— Зачем ты их сюда принесла?

— Я хотела похоронить их на заднем дворе и пошла вподвал за лопатой.

Последовала долгая пауза. Джейд смотрела на сестер, те —друг на друга. Потом все трое посмотрели на котят… и, наконец, на тетю Опал.

Мэри-Линетт плакала.

Эта ночь была так прекрасна. Просто идеальная ночь длянаблюдений. Неподвижный и теплый воздух создавал замечательную видимость.Световых помех почти не было. На викторианской ферме, стоявшей как раз уподножия холма, где расположилась Мэри-Линетт, светилась лишь пара окошек.Миссис Бердок была неизменно бережливой.

А вверху через все небо, словно река, протянулся МлечныйПуть. В южной стороне, куда Мэри-Линетт направила свой телескоп, взошлосозвездие Стрельца, которое всегда напоминало ей скорее чайник, чем лучника.Прямо над носиком чайника повисло бледно-розовое пятно, похожее на облачкопара. Но это был не пар, а звездное скопление. Звездная система туманностьЛагуна. Здесь из пыли и газа умерших звезд рождались горячие молодые светила.

Все это происходило за четыре с половиной тысячи световыхлет отсюда. А Мэри-Линетт глядела туда именно сейчас. Семнадцатилетнеечеловеческое дитя наблюдало свет рождающихся звезд в телескоп с подержаннымньютоновским рефлектором.

Временами ее переполнял благоговейный страх и… такоетомление, что казалось, она сейчас разорвется на кусочки.

Сейчас Мэри-Линетт могла позволить слезам катиться по щекам:вокруг не было ни души, и не надо было даже врать про аллергию. Некоторое времяона просто сидела, вытирая нос и глаза рукавом футболки.

«Ну все, хватит. Успокойся, — сказала она самасебе. — Похоже, ты просто чокнутая».

И зачем только она подумала о Джереми?! Лучше б она этого неделала. А теперь Мэри-Линетт уже не могла не вспоминать, как он пришел вместе сней наблюдать затмение. В его обычно спокойных карих глазах сквозило волнение,казалось, он на самом деле интересуется тем, что видит, и каким-то непостижимымобразом все понимает.

«Я здесь одна, кто знает тайны ночи», — романтичнопропел тихий, сентиментальный внутренний голос, заставляя ее заплакать вновь.

— Да уж, это точно, — цинично ответила емуМэри-Линетт.

Она потянулась к пакету с чипсами, который держала подскладным стулом. Когда жуешь чипсы, романтические чувства моментальноулетучиваются.

«Теперь Сатурн», — подумала она, стряхивая с пальцев липкиеоранжевые крошки. Эта ночь в самый раз для наблюдения Сатурна: его кольцаприняли почти вертикальное положение.

Мэри-Линетт спешила, так как в 23:16 должна взойти луна. Нопрежде чем направить телескоп в сторону Сатурна, она бросила прощальный взглядна Лагуну. Даже, скорее, к востоку от Лагуны, пытаясь разглядеть скоплениеслабо светящихся звезд. Она знала, что оно там есть, но не видела его. Еезрение было не настолько острым. Если бы у нее был телескоп помощнее… или еслибы она жила в Чили, где воздух сухой… или могла бы подняться над земнойатмосферой… Тогда у нее был бы шанс. А так… Одним словом, человеческий глаз наэто не способен. Зрачок человека не может расшириться больше чем на девятьмиллиметров. С этим ничего не поделаешь.

Но как только Сатурн оказался в ее поле зрения, фермерскийдом внизу осветился мощным светом. Обычно ночью горела лишь маленькая лампочканад крыльцом, а теперь ярко сиял газовый фонарь у сарая. Вся задняя частьусадьбы была освещена будто прожектором.

Мэри-Линетт в недоумении оторвалась от телескопа. На самомделе этот свет не мешал ей: Сатурн и его кольца, которые этой ночью тонкойсеребряной нитью перерезали центр планеты, все равно были видны. Но все же этостранно… Миссис Бердок никогда не зажигала ночью свет во дворе.

«Это девушки, — вспомнила Мэри-Линетт. —Племянницы. Они, должно быть, приехали, и тетка показывает им свой дом». Ейстало любопытно, и она рассеянно потянулась к биноклю. Это был хороший бинокль,«Селестрон алтимес», гладкий и легкий. Она разглядывала в него все — оттаинственных небесных объектов до кратеров на Луне. А сейчас он в десять разувеличил заднюю часть дома миссис Бердок.