Ничего себе, а Кол Хиллам действительно чего-то боялся! Его грудь поднялась и резко упала, мышцы напряглись под тонким хлопком его легкой голубой рубашки. При каждом вдохе у него перехватывало горло, губы плотно сжались, челюсти стиснулись.

Сначала Элис сомневалась: а не придумал ли все это Кол, чтобы провести с ней время? Может быть, он действовал по какому-то заранее придуманному сценарию, чтобы подобраться к ней, не утруждая себя лишними заботами. Но легкая испарина, выступившая у него на лбу, и железная, до побелевших костяшек пальцев хватка, с которой он вцепился в стол перед ними, говорили об ином.

— Не сомневаюсь, ты можешь позволить себе нанять кого-то, кто специализируется на подобных фобиях…

— Нет.

Он так яростно выплюнул это слово, что парочки вокруг стали бросать в их сторону любопытные взгляды. Элис склонила голову набок, наблюдая, как сощуриваются его глаза. С тех пор как его лицо утратило юношескую мягкость, Кол стал еще великолепнее. Округлости и плавные изгибы заменили твердые углы и острые грани. Из расстегнутого ворота рубашки проглядывала легкая поросль темных волос, засученные рукава обнажали сильные руки. Даже его глаза выглядели теперь тверже, их линялая синева, напоминавшая поношенную джинсовую ткань, таила в себе нечто загадочное.

— Ты оказываешь себе медвежью услугу, Кол. Обратись за помощью к профессионалам. Я — всего лишь балерина.

— Ты единственная, кто может мне помочь.

Он потянулся и сжал ее руку, потом провел большим пальцем по ее костяшкам. Элис взглянула на Кола, и у нее перехватило дыхание. Нахмуренная бровь, серьезные глаза, мрачный разрез рта — все это было слишком хорошо ей знакомо.

— Ты единственная, кто знает меня достаточно хорошо, чтобы помочь мне решить эту проблему.

Воспоминания нахлынули на Элис, ей долго удавалось отмахиваться от них, но сейчас, стоило только Колу коснуться ее, как они обрушились с пугающей яркостью. Десятилетний Кол стоял на пороге ее дома, его руки были сине-черными от синяков, лицо стянуло в твердой маске ярости. И никаких слез, Элис никогда не видела у него ни единой слезинки. Кол спросил, может ли остаться на ночь, и Элис без лишних расспросов впустила его. От него воняло спиртным, которое его отец выплеснул на него. Элис сжимала Кола в объятиях, пока оба не заснули, а наутро ее отец обнаружил их двоих лежащими перед камином. Она была единственной, кому Кол позволял утешать себя, единственной, кого он допускал в свое личное пространство. Даже брату Элис, Ричу, который был его лучшим другом с детского сада, Кол не доверял так, как ей.

— Я не могу тебе помочь. — Воспоминания закружили Элис в бурном водовороте, окончательно сбивая ее с толку.

Кол стиснул зубы:

— Пожалуйста, Элли.

Она не умела собирать по кусочкам сломленных людей — она знала это по своему горькому опыту. Несмотря на все ее попытки, они или уходили, или замыкались в себе. В последний раз, когда она пыталась помочь Колу, у нее ничего не вышло, и он уехал. Теперь же она каждый день пыталась оттащить свою мать от края пропасти — и тоже тщетно.

— Прости, тебе стоит найти кого-то другого. Я не тот человек, который тебе нужен. — Она отодвинула от себя пустой коктейльный бокал и схватила со стола свою сумочку.

Элис стала пробираться сквозь толпу, увертываясь от официантов с подносами и посетителей бара, пока не вышла к лестнице, которая вела вверх, к мосту. Ночной воздух обдал горящие щеки, и Элис с облегчением вздохнула. Если она сможет избегать Кола на протяжении его визита в Австралию, все будет в порядке.

Как же исправить положение? Этот вопрос пугал Элис не так, как другой: как она вообще позволила ситуации дойти до такого? Элис знала ответ на этот вопрос: она была слабой. Слишком слабой, чтобы сказать «нет» матери, чтобы потребовать от брата приехать домой и выполнить, наконец, свои обязанности.

Элис снова провела хитрые подсчеты, стуча по калькулятору и надеясь на другой результат. У нее был единственный способ свести баланс — уволить одну из преподавательниц и взять на себя больше занятий. Подобное решение не назовешь идеальным, но это было лучше, чем позволить бизнесу и дальше катиться по наклонной.

Сидя за маленькой стойкой ресепшн, Элис наблюдала, как болтают ожидавшие матери, пока класс детей младше двенадцати лет заканчивал занятия. Вскоре девочки выскочили из зала, полные энергии, в отличном настроении, несмотря на изнурительное отрабатывание техники с Жасмин. Элис не могла уволить Жасмин — они были лучшими подругами с шестилетнего возраста и поддерживали друг друга в тяжелые времена.

— Увидимся в следующий четверг, девочки. Не забывайте о растяжке! — прощебетала Жасмин и помахала вслед уходящим ученицам.

Элис завидовала Жасмин и ее новой жизни с необычайно сексуальным женихом, звездой Австралийской футбольной лиги. Они были на редкость счастливы, и подруга заслуживала этого… но Элис не могла не желать себе хотя бы крошечной доли такого счастья.

Закинув ноги в кроссовках на стойку, она направила на себя струю переносного вентилятора. Система кондиционирования воздуха в студии опять вышла из строя, и Элис вовсю ломала голову над тем, как же заплатить за ремонт. Прогноз погоды обещал изнуряющую жару на следующей неделе, и это означало, что решение придется принимать очень быстро.

— От Кола что-нибудь слышно? — Сняв гетры и пуанты, Жасмин сунула ноги в туфли-балетки.

Элис так и не рассказала Жасмин, что вчера вечером они с Колом пропустили по бокальчику. Подруга не одобрила бы этого, а Элис сейчас было не до нотаций. Она почти не спала, мечась между воспоминаниями и мыслями о судьбе студии. А еще Элис немного мучило чувство вины за то, что она вот так запросто отмахнулась от открывшего ей душу Кола. Впрочем, это ведь он, Кол, в свое время бросил ее, так что пусть получает по заслугам!

— Эй! — Перед ней возникло лицо Жасмин, а на плечо опустилась ободряющая рука. — Ты меня тревожишь.

— Я в порядке. — Элис выжала из себя веселую улыбку. — Ты ведь знаешь мою квартиру. Летом там так жарко! Прошлой ночью я глаз не сомкнула.

— Ясно. Дай знать, если захочешь поговорить. — Жасмин убрала руку и бросила на Элис резкий взгляд, гласивший: «Я — твоя лучшая подруга, не вздумай меня дурить».

— Как будто мой поток красноречия вообще можно остановить. — Элис села прямо, стряхивая с себя изнеможение.

Жасмин уже собиралась уходить, когда дверь в студию распахнулась. Фигура Кола почти целиком заполнила дверной проем, на фоне блеклого света его мощные плечи казались даже шире. На лице Кола застыло напряженное выражение, а в устремленном на Элис пронзительном взоре не было ни капли обычной заносчивости.

— Привет, Элли.

— Кол?

Взгляд Жасмин заметался между ними, и она придвинулась ближе к стойке, нависнув над Элис так, словно вот-вот ударит незваного гостя.