Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сдать.
— Давайте расписку, — Лед не скрывала недовольства: расставаться с кортиком даже на время не хотелось.
В это время засветился экран над их головами, на нём появился светловолосый мужчина средних лет, который велел:
— Александр, пропустите.
— Слушаюсь, — ответил охранник и вернул Лед паспорт. Экран погас.
— Он в курсе всего, что здесь происходит? — не удержавшись, спросила Лед, кивнув на экран.
— Да, — ответил охранник.
Головокружительный взлет в лифте, коридоры и офисы вдоль них, спешащие клерки в аккуратных костюмах, очередное мгновение осознавания собственной неуместности здесь, излучающая ощущение респектабельности приёмная, встающая навстречу брюнетка, открывающая дверь из натурального дерева: «Господин Мозели вас ждёт».
Гектору Мозели было около пятидесяти. Его блестящая карьера в силах специального назначения закончилась лет 15 назад, оставив его с высшей наградой Конфедерации и мизерной пенсией по инвалидности. Он не смирился с уготованным ему отныне жалким подобием жизни, и, вопреки всем пророчествам и прогнозам встав на ноги, сумел за несколько лет создать крупнейшую корпорацию, занимающуюся всеми аспектами безопасности: от личной охраны до противодействия промышленному шпионажу.
Кабинет Мозели разительно отличался от других помещений штаб-квартиры корпорации. Обстановка здесь была подчеркнуто простой, но несомненно удобной. Кресло, в которое Лед опустилась, подчиняясь жесту стоящего у огромного окна хозяина кабинета, вызывало желание вообще его не покидать. «Здесь должен быть ещё один кабинет с мебелью для тех посетителей, которым лучше не рассиживаться», — подумала она. — «Странно только, что меня пригласили в этот».
Гектор Мозели между тем подошёл ближе и устроился в кресле напротив. Некоторая напряженность и нарочистая тщательность в его движениях давали понять, что последний инцидент на службе всё-таки не прошёл для него бесследно, и в былые времена его уделом была бы инвалидная коляска, да и то в лучшем случае.
— Я тоже не люблю расставаться с оружием, — нарушил тишину Мозели. — Тем более это, насколько понимаю, наградное. Тот случай на Александрии?
— Да.
— Рафаил мне писал об этом. Жаль ребят... О тебе он тоже писал. Сочувствую, что так вышло, но, может, оно и к лучшему.
— Полковник Венделл просил передать вам свои наилучшие пожелания.
— Как он, по-прежнему держит Академию в кулаке?
— Я бы не сказала, что в кулаке. Он просто всегда оказывается в нужное время в нужном месте.
— Да, этого умения у него не отнять. Я бы мог рассказать в тему пару баек из нашей совместной службы, но лучше не будем сплетничать о старших по званию. Это хоть и развлекает, но учит только плохому. Лучше поверь мне на слово, и не пытайся проверить на практике.
— Хорошо, я постараюсь.
— Тогда закончим педагогику и перейдём к конкретике. Вы, молодые, всегда торопитесь, это нам, старикам, уже некуда спешить. Я предлагаю тебе пойти в нашу службу инкассации, формально штурманом, но советую потратить пару недель и получить у нас ещё и лицензию инкассатора. Обязанности пересекаться практически не будут, а жалованье будет куда как интереснее. Детальные условия посмотри в договоре, Марина в приёмной даст ознакомиться, я их, уж извини, точно не назову.
— Я понимаю, вряд ли вы занимаетесь приёмом на работу всех сотрудников.
— Всех не занимаюсь, но ты от Рафаила, да и есть у меня должок перед судьбой. Меня выкинули на обочину, но я там не остался, повезло, так что помочь тем, кого тоже спровадили с глаз долой — дело святое. В общем, читай договор, если устроит, подписывай, а нет — ну так нет.
Немногочисленные пассажиры отстегнули ремни и потянулись в крошечный салон-ресторан, чтобы скрасить последние часы полёта блюдами и напитками из автоматов самообслуживания. Момент перехода во вне-пространство или выхода из него требовал повышенного расхода энергии, и искусственное тяготение на это время отключали, не обращая внимания на недовольство особо привередливой части путешественников. Вообще имитация земного притяжения была хоть и энергозатратным, но необходимым аспектом корабельного существования. Когда космические полёты были исключительным явлением, с необходимостью длительной подготовки к негативным последствиям невесомости для организма и послеполетной реабилитации можно было смириться, но регулярные, а тем более массовые космические путешествия оказывались практически невозможными. Сначала компенсировать потерю земного притяжения пытались специальными костюмами, но результат всё равно требовал индивидуальной подгонки, да и комфортностью не отличался, так что в массовом сегменте всё ограничилось опытными образцами. А вот общекорабельная искусственная гравитация оказалась более перспективной разработкой и, претерпев несколько поколений эволюции (всё как обычно: сначала модуль с радиусом действия на каюту занимал половину грузового отсека, а сейчас спокойно размещается под полом жилой зоны), стала общеприменимой.
Военные, кстати, к идее компенсационного костюма вернулись. Энергозатраты военных кораблей в пиковых режимах были сильно выше энергозатрат гражданских, и гравитатор часто и подолгу отключали в целях экономии.
Лед, стоя у затемнившегося после поворота к звезде иллюминатора, лениво размышляла, как бы отнёсся измучивший своими придирками не только экипаж, но и собратьев-пассажиров следовавший к месту нового назначения начальник чего-то-там-важного, если бы ему при посадке выдали облегающий комбинезон с ранцем и велели носить, не снимая, до прибытия к месту назначения. Наверное, плохо.
Придя к этому выводу, она вздохнула и тоже пошла в салон-ресторан: как бы не было тяжело на душе, пустой желудок её не облегчит, а когда и где получится поесть в следующий раз – ещё неизвестно.
Второй перелёт после выхода из ворот Академии Лед провела в тревоге и сомнениях. Она говорила себе, что Неккарская республика — это не Конфедерация, и здесь её гражданство и внешность значения не имеют, но уверенности в том, что теория не расходится с практикой, у неё не было. В Конфедерации тоже провозглашали равенство выходцев со всех планет! Порой она настолько теряла уверенность в успехе выбранного пути, что, будь её воля, развернула бы назад летевший к Амеле корабль. К счастью или к сожалению, её желание на выбор курса транспорта не имело никакого влияния, он ровно и неуклонно приближался к своей цели.
Устав от сомнений и переходов от надежды к отчаянию, она с облегчением восприняла завершение полёта. До определености оставалось только добраться до орбитальной станции, где сейчас ремонтировался «Зимородок». Договориться о месте на техническом челноке удалось без труда: девушка была хоть и начинающим, но штурманом, а в среде работающих в космосе было принято
