– Михал Михалыч, а вы его выписывать будете?

Терехов посмотрел на него с искренним любопытством, нолегкое раздражение профессионально превозмог. И поинтересовался кратко:

– А что?

– Да так…

– А конкретнее?

– Да выписать бы его…

– С чего бы вдруг?

– Да так…

– Валерик, – сказал Терехов отработанным в общениис верзилой тоном, частью благодушным, частью приказным. – Ты менязагадками-то не бомби, у меня их и так полное отделение, ходячих и привязанных…В чем дело?

– Да ну… Штуки он разные делает… И днем тоже, но ночьючаще…

– Это какие?

– Не скажу. Вы меня лечить начнете, а я здоровый,честное слово, я ж не виноват, что он такое вытворяет…

– Что конкретно?

Валера прочно замолчал, пялясь в пол, и Терехов знал поопыту: коли уж принял детинушка такую вот позу и этакое вот выражение лицасостроил, ничего от него более не добьешься. Неужели и впрямь пролечитьпридется?

– Ладно, – сказал он, подумав. – ДавайКирьянова.

Менее чем через минуту он получил заказанное. Пациент по фамилииКирьянов опустился на хлипкий стул – вся мебель тут была ранешняя – сравнодушной покорностью судьбе.

Чересчур равнодушной, отметил про себя Терехов, и это свежеенаблюдение легло в копилочку к множеству других.

И он упер локти на стол, переплел пальцы, при этом двумябольшими подперев подбородок. Спросил без особой вкрадчивости:

– Не надоело вам у нас? Может, взять вас да и выписать,благо опасности для окружающих от вас никакой? – И бросил уже резче,напористей: – Ну что, выписываем?

«Ага! – торжествующе возопил он про себя. – Ах ты,сукин-распросукин кот! Ежишься! Ерзаешь!!!»

– Да как-то…

– Что – «да как-то»? – спросил Терехов сотработанной вкрадчивостью. – Не понял я что-то…

– Ну, вам виднее… – сумрачно сказал пациент пофамилии Кирьянов, глядя в пол.

– Мне виднее, – согласился Терехов. – У менядиплом и халат белый, я тут, в натуре, в нехилом авторитете… А знаете что,Константин Степаныч? На вашем месте девяносто девять из ста – а то и стоиз ста, поверьте моему опыту – тут же начинают упорно утверждать, что доктор,то бишь я, совершенно прав, что выписывать их следует незамедлительно…

– И что?

– Да ничего. Больные, я имею в виду…

– А я, по-вашему, здоровый?

– Ну да, – сказал Терехов с нескрываемымзлорадством. – Больной нашелся, тоже мне… Пробы негде ставить… Вы, хорошиймой, стопроцентный симулянт, бухгалтер Берлага… Помните такой персонаж? И дажеесли вы на моих глазах выхлебаете чернила из этой вот скляночки, нисколько меняне разубедите, наоборот… Ну, будете хлебать чернила?

– Зачем? – угрюмо отозвался Кирьянов, не меняяпозы.

– Так вы ж шизофреник, что вам стоит?

– А что, шизофреник непременно обязан чернила хлебать?

– Ну что вы, вовсе нет, – сказал докторТерехов. – Тут все сугубо индивидуально… – он задумчиво потыкал себябольшими пальцами в подбородок. – Константин Степаныч…

– А?

– Может, разойдемся по-хорошему? Без долгой болтовни?Вы мне культурно признаетесь, что симулировали весь этот месяц, я васмоментально на выписку оформлю – и грядеши вы себе, камо хотите. Ну? Нет, вижу,нет… Придется мне убивать на вас массу времени, словно ловеласу на капризнуюкрасотку… Ладно, ничего не поделаешь, время у меня есть… Константин Степаныч?

– А?

– Если уж по всем правилам, давайте заходить издалека…Вот вы – пожарный. Ну, предположим, не простой топорник, а целый подполковник,начальствуете… Не в том дело. Если мы с вами встретимся где-нибудь случайно, впоезде, скажем, и начну я выдавать себя за старого пожарного, имея о сем предметесамые смутные представления, вы меня быстро разоблачите или много временипройдет?

– Ну…

– А вы не нукайте и не зыркайте так настороженно.Вопрос отвлеченный и к медицине отношения не имеющий…

– Ну… Быстро.

– Вот то-то и оно, господин подполковник, то-то ионо! – торжествующе сказал Терехов. – Быстро. Быстренько. Потому чтовы – профессионал, а я – нет. С чего же вы взяли, что в других профессияхобстоит иначе? Все то же самое… Психиатры мы, батенька, дипломированные,патентованные и пожившие на этом свете… И хотя зарплата у нас теперь – кошкиныслезки, и потеряли мы прежний социальный статус, опыт-то остался…Опыт.Понимаете вы? Стаж у нас с вами, что характерно, одинаковый, я ненарокомобратил внимание: вы в вашей пожарке семнадцать лет служите, и я в этомзаведении без пары недель – семнадцать лет… Дорогой мой Константин Степанович,у психиатров огромный опыт накоплен по части изобличения симулянтов. Сто-олькоих тут перебывало… Кто от армии косил, кто от зоны, иные таким макаром разводадобивались, иные… Ну, побудительных мотивов тут масса, не о них речь… Поговоримлучше о ваших проколах… Интересно?

– Допустим…

– Не «допустим», а ужасно интересно, я полагаю, –сказал доктор Терехов. – Спорить готов, у вас сейчас, простите заненаучный термин, шило в жопе. Не терпится узнать, на чем погорели…

– Термины, действительно…

– Бросьте, – сказал Терехов. – Не лепите мнетут оскорбленную невинность. – Будь я хоть в малейшей степени уверен, чтовы все же больны, разговаривал бы иначе. С должной душевностью и профессиональнойвкрадчивостью. Но поскольку я на сто процентов убежден уже, что вы, сокол мой,симулируете, то поговорим, как два обычных мужика, ровесники практически,похожи во многом. Я, правда, капитан запаса, это для врача потолок, а вы целыйподполковник, образование у вас инженерно-техническое, а у меня гуманитарное,но сие не так уж существенно, я полагаю… Ровесники почти, оба из бюджетников,земляки, как выяснилось в ходе предшествующих бесед, любим… фантастику.

– Уже нет.

– Что, простите?

– Я фантастику с некоторых пор на дух непереношу, – сказал Кирьянов.

– Ну, это опять-таки несущественные детали… Так вот,погорели вы на том, что подготовились плохо. Не просто плохо – архискверно.Нельзя же так, право, – держали нас за совершеннейших головотяпов… Скрыватьне стану, иные симулянты своего добиваются, есть определенный процент… Но чтобыв него попасть, подготовочка нужна громадная и адская. А вы, могу спорить,ограничились парой популярных брошюрок, что под руку подвернулись, ага?

– С чего вы взяли?

– Видите ли, шизофреник обязан бытьшизофреником, – задушевно сказал Терехов. – А никак не параноиком. Инаоборот. Более того, никак не может человек сегодня быть чуточку шизофреником,завтра – чуточку параноиком, послезавтра пребывать в классическом пограничномсостоянии, а послепослезавтра демонстрировать симптомы мании величия вперемешкус комплексом неполноценности… Понимаете? Грубо и упрощенно выражаясь, всякойболезни соответствует свой, сугубо индивидуальный комплект симптомов,проявлений, поведенческих манер… А вы, любезный, вот тут, – он мимолетношлепнул ладонью по карточке, – демонстрировали окрошку из надерганных безсистемы и смысла симптомчиков, принадлежащих не одной конкретной хвори, а сразунескольким… Так не бывает, уж простите. Именно так, как в вашем случае. Янеплохой психиатр, поверьте. И оттого, что реформы меня загнали чуть ли не вмаргиналы, специалистом быть не перестал. Мы ж консервативны, КонстантинСтепаныч, в нашем деле мало что меняется, работаем чуть ли не с тем же наборомхворей, что наши предки сто лет назад… Знаете, есть одно-единственноепсихическое расстройство, которое не диагностируется современной медициной:белая горячка. Вот здесь – широчайший простор для симулянта, возжелавшего покаким-то своим причинам отдохнуть в уютных стенах психушки. Неделя, а то и двеему автоматически обеспечены даже при нынешнем разгуле либерализма… Вы этоучтите на будущее, если вздумаете где-то в другом месте… Но про горячку вы незнали, а? Вы – человек, пьющий умеренно, без всякой алкозависимости, не тасреда общения, негде вам было знаний почерпнуть… как и о шизофрении, кстати.