— Хорошо, — согласился Кьюрик, нарезая толстымиломтями куски хлеба. — Ты знаешь, что когда ты был сослан, всем пандионцамбыло приказано перебраться в их главный Замок в Димосе?

Спархок кивнул.

— Я слышал об этом. Откровенно говоря, мы никогда и небыли в фаворе у короля Алдреаса.

— Это вина твоего отца, Спархок. Алдреас любил своюсобственную сестру, а твой отец заставил его жениться на другой. Именно это инастроило Алдреаса против Ордена Пандиона.

— Кьюрик, недозволительно так говорить о королях.

Кьюрик пожал плечами.

— Теперь он мертв, и вряд ли мои слова смогут задетьего. А впрочем, его отношения с сестрой были общеизвестны. Бывало, дворцоваяприслуга брала деньги с тех, кто желал посмотреть на Аррису, идущую в чем матьродила в спальню своего брата. Алдреас был слабый король, Спархок. Он былигрушкой в руках Аррисы и первосвященника Энниаса. Когда пандионцы былиотосланы в Димос, Энниас и его приближенные получили полную свободу делать все,что им заблагорассудиться. Тебе повезло, что тебя не было здесь в эти годы.

— Возможно, — пробормотал Спархок. — Отчегоумер Алдреас?

— Они объявили, что от падучей. А мне так кажется, чтошлюхи, которых Энниас приводил во дворец для Алдреаса после смерти его жены, вконце концов просто изнурили его.

— Кьюрик, ты сплетничаешь хуже старой бабы.

— Я знаю, — согласился Кьюрик. — Это мойнедостаток.

— Итак, Алдреас умер. Затем была коронована Элана?

— Верно. И вот после этого и начались перемены. Энниасбыл уверен, что может также вертеть ею, как когда-то и Алдреасом, но она быстропоставила его на место. Элана вызвала Магистра Вэниона из Димоса и сделала егосвоим личным советником. Затем она настоятельно посоветовала Энниасу удалитьсяв монастырь, чтобы поразмыслить о благочестии и целомудрии, пристойныхцерковнику. Энниас, конечно, рассвирепел, начал плести интриги, и гонцы его таки залетали по дороге между Симмуром и монастырем, где содержалась принцессаАрриса. Да это и понятно, они ведь старые друзья, и у них много общихинтересов. В общем, Энниас попытался устроить брак между Эланой и ее кузеномЛичеасом, но она просто рассмеялась ему в лицо.

— Это звучит весьма правдоподобно. — улыбнулсяСпархок. — Я воспитывал ее с младенчества и пытался рассказать ей обистинных ценностях жизни и о том, как должна вести себя настоящая королева. Ночем же она заболела?

— Говорят, что с ней случился припадок падучей, как и уее отца. Придворные лейб-медики в один голос заявили, что она не проживет инедели. И тогда за дело взялся Вэнион. Он и Сефрения появились во дворце содиннадцатью Рыцарями Ордена Пандиона в полном вооружении и с опущеннымизабралами. Он отпустил королевских слуг и, подняв Элану с ложа, облачил ее вкоролевские одежды и возложил ей на голову корону. Затем они отнесли ее втронный зал, усадили ее на трон и заперлись там. Никто не знает, что они делалитам, но когда дверь была вновь открыта, Элана сидела на троне, заключенная вогромном сверкающем кристалле.

— Что?! — воскликнул Спархок.

— Ну что здесь непонятного? Можно рассмотреть каждуювеснушку на носу королевы, но невозможно притронуться к ней. Кристалл этоттверже алмаза. Слуги Энниаса работали молотками пять дней, но не смоглиотколоть не кусочка. А ты бы смог сотворить что-либо в этом духе? —спросил Кьюрик, с любопытством глядя на Спархока.

— Я? Кьюрик, я не знаю даже, как подступиться к такомуделу. Сефрения научила нас некоторым премудростям чародейства, но по сравнениюс ней мы — малые дети.

— Понятно. Однако что бы там ни было, то, что онасделала, сохраняет жизнь королеве. Можно даже услышать, как стучит ее сердце,звук его биения раздается эхом по всему тронному залу. Первое время людистекались отовсюду, чтобы услышать его. Ходили слухи, что из тронного заласделали священную гробницу. Тогда Энниас запретил входить в тронный зал, и, вызвавбастарда Личеаса, объявил его Принцем-Регентом. Это произошло недели две назад.В тот же день Энниас призвал солдат церкви, и с их помощью отлавливает всехсвоих недругов. Темницы под собором уже все переполнены. Вот пока и всеновости. Ты выбрал самое подходящее время для возвращения, — Кьюриквыдержал паузу, глядя прямо в глаза своему господину, потом спросил. — Ачто произошло в Киприа? До нас доходили только обрывки слухов.

— Ничего особенного, — пожал плечамиСпархок. — Помнишь ли ты Мартэла?

— Отступника, которого Вэнион лишил рыцарства? Такой сбелыми волосами?

Спархок кивнул.

— Он пришел в Киприа с парой своих прихвостней и, нанявчеловек пятнадцать-двадцать головорезов, устроил мне засаду на одной из темныхулиц.

— Это тогда ты заработал свои шрамы?

— Да.

— Но тебе все-таки удалось уйти?

— Как видишь. Рендорские головорезы довольно плохиевояки, когда кровь, которая льется в схватке, оказывается их кровью. После тогокак я порубил что-то около дюжины, пыл остальных несколько поутих. Отделавшисьот них, я укрылся в монастыре на краю города, пока не зажили мои раны. Затем явзял Фарэна и присоединился к каравану, направляющемуся в Джирох.

Кьюрик пристально посмотрел на Спархока.

— Не думаешь ли ты, что в нападении на тебя мог бытьзамешан Энниас? Тебе, очевидно, известно, что он ненавидит тебя и твой род, ивполне вероятно, что именно он уговорил Алдреаса сослать тебя.

— Мне приходила в голову подобная мысль. У Энниаса иМартэла уже были какие-то общие дела. Да, я думаю, мне нашлось бы о чем потолковатьс первосвященником.

— Ты всегда ищешь неприятностей, — недовольнопробурчал Кьюрик, уловив знакомые нотки в голосе Спархока.

— Еще неизвестно у кого они будут, если я узнаю, чтоЭнниас действительно приложил свою руку ко всему случившемуся за последнеевремя.

Спархок выпрямился.

— Но для начала мне необходимо поговорить с Вэнионом.Он все еще в Симмуре?

— Да, — кивнул Кьюрик. — Он в Замке Ордена завосточными воротами города. Но сейчас ты туда не сможешь добраться. Воротазапирают с заходом солнца. Я думаю, лучше тебе завтра утром сразу женаправиться во дворец. Энниасу не понадобится много времени, чтобы объявитьтебя вне закона, как бежавшего из ссылки, и лучше тебе прийти во дворец самому,чем быть приведенным туда под стражей.