могут? — усмехнулся я.

— Типа подставят при первом удобном случае, — ответил брат, переходя на просторечный. — Чтобы скинуть тебя с пьедестала и залезть на вершину.

— Так Лилия же говорила, что Синод может прикрыть спину.

— Только в том случае, когда ты действительно важен для организации. Иначе проще будет слить тебя и найти новую звезду. Благо, недостатка в кандидатах нет.

Я замолчал, обдумывая слова Морозова. И тот вдруг добавил:

— Но в одном ты прав. Из любой ситуации, даже из нашей, можно попытаться извлечь выгоду. Состав, кстати, готов.

Он указал на смесь в колбе, которая и правда уже почернела.

Я снял склянку с огня, осторожно пересыпал смесь в ступку, которую подал мне братец, и принялся толочь ее пестиком, перемешивая ее и измельчая. И спустя пару минут неуверенно заключил:

— Вроде готово.

Коснулся ступки плетением, и над смесью взвился черный дымок. И я довольно улыбнулся: значит, все сделал правильно.

Пересыпал получившийся порошок в колбу и залил ее жидкостью, которую брат достал из шкафчика.

— Попробуй гравировку, пока раствор настоится, — посоветовал Морозов.

Он положил на стол несколько металлических болванок, и я взял в руки штихель. Начал перебирать в уме руну, которую хотел бы нанести на клинок. В конце концов, остановился на Великой силе крови, которая делала сильнее все плетения школы крови. И принялся тренироваться на заготовках, которые передал мне братец.

— В моем мире аристократия совсем другая, — сказал я, неспешно нанося руну на заготовку. — Они живут в праздности и не марают руки.

— Пожалуй, все дело в том, что у вас нет чудовищ, — предположил брат. — И необходимости с ними бороться. Представь, если бы ведьмаки в нашем мире решили, что не хотят сражаться?

На это я лишь кивнул.

— Или если бы Император решил, что не желает давать титул тем, от кого зависит порядок в его владениях.

— Он мог бы вас нанять, — предположил я. — Черт!

Рука дрогнула, и первая болванка оказалась безнадежно испорчена. И я выбросил ее в стоявший рядом со столом бак. Взял вторую.

— Денег бы не хватило, — отмахнулся Денис. — Ведьмаки были кастой воинов, которая долгие годы боролась с редкими чудищами. Те появлялись из болот и лесов и довольствовались пожиранием пары крестьян из крайних домишек. Нам платили звонкой монетой за каждого упыря или русалку. Мы не были крепостными, но и по-настоящему свободны не были. Синод контролировал ведьмаков и раздавал задания. А потом все изменилось.

Морозов прикрыл глаза и на его губах заиграла кривая улыбка.

— В те времена, когда наш мир наполнился монстрами, люди обезумели от ужаса. Они бежали в города, за высокие стены и защиту воинов с мечами и стрелами. И только ведьмаки смогли убедить их вернуться в свои хибары, в поля. Монарх был вынужден признать нашу значимость. У него не было выбора. И пришлось выдать нам земли и крепостных. Раздать титулы. Он буквально просил каждого представителя рода остаться в империи и не бросать ее в беде.

— И многие согласились? — уточнил я, выводя на металле руну.

— Достаточно. Мы заключили договор с монархом. И он имеет силу до сих пор. По крайней мере, для тех семей, кто соблюдает правила.

— Морозовы не соблюдали? — предположил я, стараясь, чтобы рука не дрогнула, и болванка не была запорота. Но получалось плохо. И вторую заготовку я все-таки испортил.

На это князь скривился и замолчал. Мне показалось, что ответа не последует, но чуть позже парень продолжил:

— Морозовы были одними из первых, кто поддержал монарха. Взамен мы получили чуть больше привилегий, чем другие семьи. И вот пришло время, когда эти самые отличия сделали нас мишенью.

— Это как?

— Я не верю в совпадения, — усмехнулся Денис. — И отец не верил. Неспроста он пропал.

— Думаешь, что все не случайно?

— После его исчезновения Великий Князь решил припомнить старый закон, который, по сути, вынуждал меня отказаться от титула. Ему не терпелось прервать один из самых древних родов ведьмаков. Сделать из меня простого наемника.

Денис глухо выругался и закрыл глаза, чтобы сделать пару вздохов.

— Мы справимся, — сказал я негромко, чтобы подбодрить брата.

Он посмотрел на меня так, словно не видел раньше. А потом кивнул.

За время разговора я испортил девять заготовок. И только на десятой я умудрился более-менее набить руку и руна вышла как надо. Ну, теперь попробуем на клинке.

На мече работа была проще. Я отложил штихель, коснулся ладонью клинка и довольно улыбнулся: руна напиталась силой.

— Получилось.

— Ну, тогда осталось сделать чернение, — произнес Денис.

И я принялся обрабатывать выгравированную руну. В конце брат сдержанно похвалил меня, напомнив при этом Александра. И затем предложил выпить чая.

После работы мы вернулись в гостиную. Там устроились в креслах. На столике стоял горячий чайник, а в чашках был разлит отвар, источающий пар. Федор знал свое дело.

— Почему в семье остался только ты? — спросил я о том, что давно меня беспокоило. — Странно, что у тебя нет братьев и сестер.

— Ничего удивительного, — нахмурился Денис. — Мой дядюшка, Александр, не особенно понравился Синоду.

Я понимающе кивнул.

— Его ветвь была уничтожена после того, как жрецы решили, что окончательно убили его.

— И он не отомстил?

— Лучше спроси у него сам. Поверь, эта история не подойдет для сказок на ночь. К тому же не удивлюсь, если не знаю всех подробностей. Александр любит напускать тумана на свое прошлое.

Я для себя отметил, что обязательно поинтересуюсь при случае у наставника о судьбе его обидчиков.

— А что с твоим отцом? — решил сменить я тему.

— Он недалеко ушел от брата, — Денис потер подбородок. — В нашей семье не умеют ладить с властью. Император не получал от Морозовых достаточно глубоких поклонов.

Князь помолчал, словно подбирая слова. Потом посмотрел на меня и выдохнул.

— В какой-то момент наша семья стала слишком сильной, а потому — опасной для власти. В нашей фамилии насчитывалось около сорока ведьмаков. Мы получали самые сложные заказы. Там, где другие пасовали — мы исполняли задания Синода. Потом мы решили не отдавать детей в служки великому князю, а оставлять их в семье.

— И что произошло? — спросил я.

Князь тяжело поднялся с кресла и подошел к камину. Положил полено, а потом тяжелой кочергой разворошил затухающие угли. Те полыхнули, облизывая дерево.

— У меня были единокровные братья и сестры, — заговорил парень.

На его лице заиграли мрачные тени. Денис вдруг показался куда старше своих лет. Вокруг губ залегли глубокие морщины.

— Но никто из них не дожил до совершеннолетия, — продолжил