Объявление, появившееся в местных газетах, обязательнодолжно было попасть на глаза Флосма-ну, который наверняка должен былзаинтересоваться подобной встречей, рассчитанной на других бывших агентовчехословацкой разведки. И, по расчетам аналитиков ПГУ, «Кучер» обязательнопроявил бы себя в таком случае.

Однако учитывалась и привычная осторожность Флосмана,который не захочет идти на контакт с посторонним человеком. Именно поэтому вплане особое место отводилось Липке, которого Флосман знал по прежней работе.«Кучер» не мог знать, что о его настоящей работе двойного агента уже известно.Но он мог это предполагать и поэтому действовать нужно было исключительнопродуманно и осторожно.

Заранее приготовленный текст вот уже две недели публиковалсяво всех местных газетах с таким расчетом, чтобы его прочитал сам Флосман.Отъезд речного теплохода «Кастуэра» в Санта-Фе планировался через два дня.Билеты в разные каюты первого класса были заказаны для сеньоры Дитворст исеньора Нино Моретти. Под этим именем за рубежом обычно работал похожий наитальянца черноволосый, высокий, красивый Александр Благидзе.

Для сеньора Липки также была заказана каюта, но второгокласса, о которой он еще даже не подозревал. И теперь сотрудник посольства СССРв Аргентине, работавшим под прикрытием дипломатического паспорта — специалистпо вопросам внешней контрразведки и безопасности местной резидентуры КГБ,ежедневно звонил в кассы пароходства, узнавать, как продаются билеты. Натеплоходе было соответственно по шестнадцать кают первого и второго классов.Теплоход был небольшой и выбран с таким расчетом, чтобы каждый из оказавших нанем был бы на виду. Пассажиры третьего класса обычно терпеливо толпились напалубе и сходили на первой же остановке.

За два дня до выхода катера из шестнадцати кают двенадцатьуже были проданы, Оставшиеся четыре более всего нервировали сотрудников местнойрезидентуры. А до отхода теплохода оставалось всего два дня.

Диас сдержал слово. За домом Липки в Кампане былоустановлено наблюдение. Конечно, это было сделано на крайний случай, но порассказам сотрудников бывшего одиннадцатого отдела ПГУ КГБ, Флосман былдействительно незаурядной личностью. Несмотря на поиск в архивах, найти егофотографию так и не удалось, и был составлен фоторобот, лишь приблизительнонапоминавший Флосмана даже по рассказам людей, знавших его в прежние времена.

На следующий день в отель приехал Липка. Марина завтракалана террасе, когда он вошел в ресторан. Надев светлый костюм, он словнопреобразился. Из старого человека, всю жизнь прожившего у моря и пропахшегорыбой и морем, он превратился в солидного пожилого сеньора с довольноблагообразной внешностью. Редкая щетина на щеках была сбрита. Волосы аккуратноуложены. Он явно наслаждался произведенным эффектом и, пройдя к столикуЧернышевой, сел за соседний и подозвал официанта.

И только после завтрака, когда она вышла из отеля, онприсоединился к ней уже на улице.

— Доброе утро, — улыбнулся он приветливо. От негоисходил аромат хорошего французского лосьона.

— Вы сегодня более элегантны, — заметилаЧернышева.

— Просто я приехал к своим сыновьям, — объяснилЛипка, которому была приятна подобная похвала от красивой женщины.

— Давайте отойдем подальше от отеля, — предложилаона, — чтобы нас не видели вместе.

Спустя двадцать минут он уже знал почти все подробностиплана, выстроенного аналитиками. Он слышал о подобных формах связи в ЗападнойГермании и поэтому сразу оценил перспективность подобного метода.

— Он обязательно прочтет это сообщение, —загорелся Липка.

— Вы сумеете его узнать?

— Конечно, — подтвердил Липка, — хотя онвсегда любил принимать самый неожиданный облик. Его так и называли в Праге —«имитатор».

Чернышева достала из сумочки фотографию «Кучера», сделаннуюфотороботом.

— Это он?

Липка взял фотографию, пригляделся повнимательнее.

— Похож. Но выражение лица совсем другое. Болеенастороженное и отрешенное. Глаза более внимательные. А губы узкие, в полоску.Но, в общем, похож. Мне так трудно судить. Если я его увижу, то навернякаузнаю. Все-таки мы встречались с ним несколько раз.

— Мы заказали для вас каюту на теплоходе. Билет ужеоплачен. Вы можете взять его в кассе в любое время. Он на ваше имя.

— Спасибо. Но я думаю, что он просто так на пароход несунется. Сначала все проверит сам. Отличительной его чертой всегда былатщательная подготовка. Он любил обращать внимание на мелочи, говорил, что внашем деле мелочей вообще не бывает.

— Может, вы помните еще какие-нибудь характерныедетали? — спросила Чернышева.

— Он человек внимательный, эмоциональный. Любиткрасивых женщин, деньги, впрочем, они у него всегда были. Теперь я понимаюпочему. Вспомнил. Он одинаково хорошо владел двумя руками. Стрелял, фехтовал. Идаже мог писать обеими руками и разным почерком.

— Вы думаете, он обратит внимание на наше сообщение?

— Обязательно обратит. Он всегда обращает внимание натакие сообщения. Но вот появится ли на теплоходе, этого я гарантировать немогу. Он вполне может почувствовать неладное и затаиться. Или вообще уехать изстраны.

— Это худший вариант, — помрачнела Марина, —мы хотим предложить ему сотрудничество. Или хотя бы убедиться в егонейтралитете. Флосман слишком хорошо знает всю сеть вашей агентуры в Европе и вАмерике.

— Которую вы теперь решили использовать, —закончил за нее Липка, — я все понимаю. Впрочем, куда мы все денемся. Этипольские, немецкие, венгерские, румынские, болгарские, чехословацкие агенты.Кому мы нужны? На родине нас считают злодеями и пособниками тоталитарныхрежимов. Для противника мы отработанный материал. Похоже вы просто занимаетесьблагодетельством, спасая наши души от нас самих.

— Мы говорили не об этом, — тактично заметилаМарина, возвращая его к основной теме беседы. — Какие еще отличительныечерты Флосмана вы помните?

— Я его узнаю сразу, — заверил Липка, — он несумеет меня обмануть.

— Речь идет не только о вас. Больше ничего вспомнить неможете?

— Кажется, нет. Ничего особенного. Но я его узнаю.

— Хорошо, — закончила разговор Чернышева, —сейчас поезжайте в кассу и возьмите билет. Завтра в пять часов вечера вы должныбыть в своей каюте. Я тоже буду с вами в этой поездке. Договорились?

Она хотела уже попрощаться с Липкой, когда заметила, что тотнерешительно мнется, словно собираясь о чем-то попросить.

— Вы хотите сказать еще что-то? — спросила она.

— Да, — кивнул ее собеседник, — вы будетеодна?

— А почему это вас так интересует?

— Флосману сорок пять лет. Он намного младше меня. Есливдруг он не захочет пойти на контакт… Вы меня понимаете, сеньора. Мы с вамиможем с ним просто не справиться.