ко мне в квартиру забежала? — спросила Анна.

— Нет, птеродактиль мутант! — съязвил голос. — Конечно, это была я!

— Очень приятно познакомиться, — выдала Анна стандартную форму знакомства.

— А мне неприятно, — голос сформировался в такую же собачку, которую Анна видела на пуфике, — ты вообще в курсе, что собачек принято кормить? За воду, конечно, спасибо, а еще за возможность сходить в туалет. Но как бы и покушать было бы неплохо!

— А ты по делу пришла или просто так?

— Просто так я даже чихать не буду. Дело у меня есть. Хотя — нет. Это у тебя есть дело, только ты пока о нем не знаешь. Но это потом. Сначала ты меня кормишь! Потом мы с тобой будем развлекаться, а вот уже потом дело!

— Я ничего не поняла, — проговорила Анна.

— И почему я не удивлена? — ответила Нелли. — Все, можешь просыпаться, я изголодалась до кончика хвоста!

* * *

Накормить Нелли — оказалось самым простым из того, что было потом. Нелли с удовольствием уплетала и паровые котлеты, что готовила Галя, и магазинные сосиски, состав которых оставался на совести производителей. А вот объемы?

— Нелли, а тебе плохо не будет? — спросила Анна, скармливая собачке пятую сосиску.

Удивленный взгляд был ответом. Вне сна Нелли не разговаривала. А еще во взгляде читалось:

— Тебе что, жалко?

До Анны с трудом доходил тот факт, что Нелли не просто собака, а нечто большее. Но сознание бастовало.

— И как это в такую крохотную собачку, — рассуждала Анна, — которая больше двух килограммов не весит, уместилось семьсот граммов сосисок?

Есть подозрение, что уместилось бы и больше, просто у Анны в холодильнике сосиски закончились.

Первой сложностью было объяснение с Галей. Та с трудом приняла, что собачку ловить и выгонять не нужно. Но сошлись, что в качестве оправдания для вышестоящего проверяющего наличие домашнего животного благоприятно скажется на психологическом состоянии инвалида.

Формулировку Нелли подсказала.

А второй сложностью стало обучение Анны погружаться в измененное состояние сознания по потребности, в котором она могла общаться с Нелли и готовиться к развлечениям. Что за развлечения, Нелли не говорила, только загадочно закатывала глаза.

— Вдох на три счета, выдох на три счета и повторить, — учила Нелли.

— Я сбиваюсь, — говорила Анна, — мысли всякие лезут.

— Ты или считать не умеешь, или я даже не знаю, — Нелли вытирала воображаемый пот со лба, — ты ж как раз и считаешь, чтобы мысли не помещались! Просыпайся и начинай заново.

* * *

Уже пару недель Анна общалась с Нелли только во сне. И только сейчас у нее начало получаться проваливаться в полубессознательное состояние, которого добивалась Нелли. Пять минут размеренного дыхания, и Нелли встречала Анну язвительным:

— Ну, наконец-то!

А дальше — больше.

— Чего расселась? Вставай! — потребовала Нелли.

— Я не могу, я же инвалид, — ответила Анна.

— Это там ты инвалид, а тут ленивая эта, на которой сидят! Тут тебе ничего не мешает встать, ходить и даже летать!

— Где это тут? — не поняла Анна.

— Ну, если исключить, что у тебя галлюцинации, и ты окончательно не двинулась по фазе, то уже больше двух недель ты заходишь в тонкий мир. Реальность над реальностью.

— Куда я захожу? — удивилась Анна.

— Это про тебя шутили, что ты прочитала в жизни три книжки: Букварь, вторую и синюю?

— Я как-то не очень любила читать, — проговорила Анна.

— Оно и видно, — Нелли была беспощадна, но снизошла до некоторых объяснений. — Теорию мироздания я тебе рассказывать не буду, все равно не поймешь. Но, что касается непосредственно тебя, скажу так: ты инвалид в материальном мире, а есть еще мир энергий. Ты сейчас в мире энергий, но с видом мира материального.

— То есть, на самом деле все выглядит не так? — спросила Анна.

— Хвала сахарной косточке! До нее хоть что-то доходить стало! — Нелли воздела передние лапки вверх.

— У меня не получается, — проговорила Анна после нескольких попыток, когда упиралась руками в подлокотники.

— Так ты не руками вставай или ногами, — рявкала Нелли, — ты головой вставай! Представь себя облачком и воспари!

— Да, не понимаю я! — Анна чуть не расплакалась.

— А откуда электричество в розетке понимаешь? — спросила Нелли, выходя из себя.

— Нет.

— Но ты же им пользуешься!

— Да.

— Тут, то же самое! Ты ничего не знаешь, но ты веришь, если нажмешь выключатель, лампочка загорится!

— Мне нужно поверить, что я могу встать с кресла? — ошарашено спросила Анна.

— Нет, блин! Поверь в меня! Святую Нелли! — Нелли перешла в нижний регистр и продолжила говорить утробным голосом: — Встань и иди!

Анна перепугалась перемены голоса, что сама не заметила, как вскочила с кресла и отбежала в сторону.

— Знала бы раньше, — устало проговорила Нелли нормальным голосом, — давно бы тебя на испуг взяла.

* * *

Когда Анна более-менее освоилась в тонком мире, Нелли устроила ей встречу с сыном.

После нее Анна пролежала пластом с неделю, потому что старая боль вцепилась бульдожьей хваткой. Но были и, если можно так выразиться, положительные моменты.

Сашенька, маленький сыночек не помнил ни самой аварии, ни боли, которая была после этого. А душа его оставила тело еще там в машине.

— Без кармической боли его душа ушла, — объясняла и успокаивала Анну Нелли.

Анна просила еще о встречах.

— Так все уже, — Нелли развела лапки в стороны, как человек, — ушла душа на круг. Но ты не волнуйся, там ему будет очень хорошо. Главные знают толк в компенсации.

Нелли не объясняла, кто такие «главные», а Анна поняла, что начальство.

— Во-во, — подтвердила Нелли, — «Великое страшное начальство!»

А потом пришла пора развлечений!

* * *

— То, что твой сбежавший благоверный виноват во всем, ты спорить, надеюсь, не будешь? — спросила как-то Нелли.

— Наверное, не буду, — Анна еще не до конца вышла из ступора после свидания с сыном.

— А то, что он ушел без наказания, тоже понимаешь?

— Понимаю, наверное.

— И ты считаешь, что это нормально? — Нелли явно намекала на изощренную месть.

— Но ведь уже ничего не исправить, — растерянно проговорила Анна.

— А собственное удовлетворение у нас уже ничего не значит?

— Так его твое начальство покарает, — ответила Анна.

— На начальство надейся, а зубы держи острыми! — и Нелли продемонстрировала хищную улыбку.

Неизвестно, где находился Володя, но каждую ночь ему начал сниться один и тот же сон:

«Трасса, машина делает кульбит за кульбитом. Сам он выбирается из машины после остановки. А потом на него идет переломанное тельце сына с протянутыми ручками и кричит:

— Папочка, за что? Папочка, помоги! Папочка, мне больно!»

Анна сначала ужаснулась этой картине, но потом согласилась,