– Их что, медведь вспугнул? – спросил я.

– Не медведь, а ты. Погромче бы дверью машины хлопал!

Юкагирыч любил пить чай.

– И как ты этот кофе пьешь? – удивлялся он. – Он же горький. А вот чай полезный. От всех болезней лечит.

Иногда ворон бросал в кружку кусочки сухаря, ждал, пока они размокнут, и ловко закидывал в клюв.

Чай Юкагирыч любил крепкий:

– Больше, больше кидай, чифирь-волдырь – говорил он, наблюдая, как я бросаю черную щепотку в кипящую воду. – Сколько заварки бросишь, столько тебе и счастья Небесный Владыка сверху насыплет…

Я пару раз пробовал пить этот чифирь-волдырь. Но никакого удовольствия не получил. Сердце колотилось так, будто только что я поднялся с тяжелым рюкзаком на высоченную сопку, а в глаза словно насыпали речного песку…

Ворон посмеивался:

– Ничего. Со временем привыкнешь!

Чай я заваривал в походном котелке, который нашел в багажнике машины.

– Правильный чай нужно в чайнике заваривать. Желательно, в медном. Он и не ржавеет, и остывает медленнее, и мошка в него не налетает. Но сейчас таких не делают, – Юкагирыч укоризненно посмотрел на меня, как будто это я перестал производить медные чайники. – Я знаю, где остался один такой. Однако лететь туда долго, и брать его нельзя. Потому что он священный…

– Священный? – удивился я.

– Я расскажу тебе историю, а ты уж сам решай…

Эвены – народ кочевой. Дважды в год, а то и чаще они меняют место жительства. Разбирают свои яранги, укладывают их в сани и переезжают на новое место: куда олени – туда и люди. Однажды они меняли стойбище и второпях забыли чайник. Это был старый закопченный медный чайник с мятыми боками…

Нет, все было не совсем так. Чайник – вещь приметная: ни забыть, ни потерять его люди не могли. И все-таки потеряли…

А виноват в этом оказался лось. Лось этот был крайне задумчивый. И если его посещала какая-нибудь мысль, он вставал, как вкопанный, и стоял так, пока мысль не додумывалась. Однажды остановился он в зарослях ольшаника и задумался. Неизвестно, о чем думал лось, и сколько простоял в кустах. Может быть, день, может быть, два, а может, и неделю… А в это время рядом встала на ночевку семья эвенов. Люди развели костер, попили чай, вытряхнули заварку и повесили чайник на дерево…

А когда наутро собрались ехать дальше, обнаружили, что чайник исчез.

Старый эвен удивился:

– Я вроде бы сюда его вешал. Не иначе злые духи украли. И теперь пьют чай из нашего чайника, – старик задумался. – Ну, и пусть пьют на здоровье, все любят чай, однако. Может быть, добрее станут…

Но старый эвен ошибался. Чайник унес лось. Не нарочно унес. Занятый своими мыслями, он даже не заметил, как ему на рога повесили чайник.

Лось шел вдоль ручья, и в голове у него звенело. Лось пробовал убежать от звона, но чем быстрее он бежал, тем сильнее звенело.

– Наверное, я схожу с ума, – подумал он.

Лось пришел к шаманке-лисе:

– У меня звенит в голове, – сказал он. – Я не могу ни о чем думать…

Лиса сразу поняла, в чем дело.

– Я тебя вылечу, – сказала она. – Но за это ты соберешь мне три кузова грибов[11]!

– Хорошо, – кивнул лось. – Дзынь… Ну вот, слышала, опять звенит!

– Закрой глаза и считай до десяти.

Лось послушно закрыл глаза:

– Раз, два, три…

А шаманка-лиса сняла с рогов чайник и быстренько закопала его в мох:

– Я сняла с тебя порчу… Ну как? Больше не звенит?

– Тихо, как в пустом дупле, – радостно затряс головой Лось и побежал собирать грибы.

А лиса повесила чайник на лиственницу. Затем взяла палку и стала лупить по нему:

– Бум-бум-бум! Бам-бам-бам! Дзынь-дзынь-дзынь!

Хитрая шаманка собрала всех зверей и объявила, что эта лиственница – священное дерево, а чайник – священный сосуд, изгоняющий злых духов.

– Но для обряда изгнания злых духов нужны дары…

Звери принесли кто что мог: медведь притащил меду, евражка набрал ягод, бурундуки достали из своих запасов кедровые орехи.

А лиса развела огонь, поставила на него чайник и запела:

Тут чайник закипел, и из носика повалил густой пар.

– Вылетайте, злые духи! – закричала шаманка.

Решив, что из чайника вылетают злые духи, звери разбежались. А лиса напилась чаю с медом, ягодами и орехами. И повесила старый медный чайник на прежнее место.

– Чайник тот и поныне висит на дереве, – закончил сказку Юкагирыч. – Я его сам видел. И не я один. Там лет сорок назад самое богатое в мире месторождение золота нашли. Месторождение «Кубака». И ручей так же называется.

– Кубака?

– Куба, по-эвенски, чайник будет. Поэтому – Кубака. Пойдем чай пить, однако.

– Хорошая история, – сказал я. – Интересная. Складная. Но в ней не хватает, может быть, самого главного… Я вот думаю, о чем задумался лось?

Юкагирыч пожал плечами:

– Кто же их знает – о чем думают лоси?!

Юкагирыч знал массу интересных вещей и мог часами рассказывать о колымском житье-бытье. Но иногда вдруг замолкал и подолгу думал о чем-то своем.

– А у тебя плохие мысли бывают? – спросил я.

– Бывают.

– И что ты делаешь?

– Пою. Зимы-то у нас длинные. Чем еще заниматься, как не песни петь? Песня все дурные мысли из головы выдувает.

«Это верно», – подумал я.

– А знаешь, у кого песня самая длинная?

– Нет.

– Ничего ты не знаешь, – вздохнул ворон. – Слушай…

Как-то на Праздник Середины Зимы собрались звери. В разные игры играли, силой мерялись, пляски устраивали, ну и без угощений не обошлось: кто рыбу принес, кто морошку, кто грибы и орехи. Хорошо повеселились звери и уже собирались по домам, как началась пурга. Да такая сильная – ветер с ног сбивает, и в двух шагах ничего не видно. Выскочил заяц из чума, так его обратно снежным комом закатило. Выбежал песец – глаза ему пургой, как тестом, залепило. Волк выглянул наружу и говорит: