– Нет, нечасто, – ответила Кэт. – Но пару разбыло.

– Что именно пропадало?

– Бюстгальтера как-то найти не могла, колготки...

– В сеточку?

– Да, но откуда...?

– А бюстгальтер серебристый с черными кружевами? – Кэт кивнула. –И еще, наверное, туфельку лаковую не помнили, куда задевали. Красную такую, нашпильке... – Он развел большой и указательный пальцы, демонстрируя, повсей видимости, высоту каблука. – Все это мы сейчас сподобились лицезретьв покоях покойного. Он был вашим фанатом, и кроме этого – охранником господинаСерова.

– Но я никак не могу понять, как к нему все эти вещипопали? – пожал плечами господин Серов.

– Да очень просто! Он их купил! – Игорь удивленновздернул брови. Быков тут же пояснил: – В Интернете, например, естьспециализированный магазин, там как раз торгуют такими штучками: трусамиБилана, носками Киркорова, шнурками Сычева. Но, судя по богатству коллекции,наш покойничек брал «товар» напрямую. То есть без посредничества всяких таминтернет-магазинов, короче говоря, покупал его у кого-то, кто имел возможностьдоступа к вещам Катерины Львовны. Это либо человек из ее близкого окружения(стилист, например, или личный массажист), либо работник студии (хоть помреж,хоть уборщица).

– У меня нет личного массажиста, – сказала Кэт, струдом разлепив губы. На нее вдруг навалилась такая усталость, что трудно былодаже говорить. – Как и стилиста... – Она умоляюще посмотрела наБыкова и едва слышно выдохнула: – Можно, я поеду домой?

Тот утвердительно кивнул. Кэт опустила ноги на пол (онасидела, поджав их под себя) и только тут вспомнила, что босая.

– Сейчас вам принесут тапочки, – сказал ейСеров. – Секунду обождите...

Едва он это произнес, как в холле появился спортивныймолодой человек, судя по всему, охранник Серова, несший в руках пару уютныхмахровых тапок. Кэт обулась. Тапки оказались велики размера на четыре. Идти вних было неудобно, они сваливались с ног, поэтому Кэт семенила к двери, какгейша, что позволило Игорю не отстать от нее. На финише же он вообще ееобогнал, а все для того, чтобы открыть перед ней дверь. Едва Кэт справилась судивлением (хорошо воспитанные мужчины среди «крутых» бизнесменов попадалисьтак же редко, как порядочные женщины среди актрис) и вышла за порог, как с ееноги слетела тапка. Перевернувшись, упала на ступеньку крыльца, и Кэт увиделана подошве логотип фирмы-производителя. Фирма называлась «Золушка», и этонемного Катерину развеселило:

«Вот и я, как Золушка, – усмехнулась она просебя. – „Туфельку“ на крыльце потерла... Жаль, принца нет, который бы ееподнял...»

– Позволь, – услышала она приятный баритон. А когдаобернулась, увидела, как Игорь с трудом наклоняется, подбирает тапочку иподносит к ее босой ступне. – Я тебе помогу...

Смущенно буркнув что-то благодарственное, Кэт сунула ногу в«туфельку». Смотреть на Серова ей по-прежнему было совестно, поэтому, обувшись,она торопливо запрыгала вниз. У крыльца их уже ждал лимузин. Когда Кэтпреодолела последнюю ступеньку лестницы, водитель распахнул перед ней дверцу.Она забралась в салон. Игорь присоединился к ней через минуту. Он долгоусаживался, и, приняв наконец удобную позу, потянулся к дверке бара, досталбутылку коллекционного виски и стаканы.

– Надо выпить, – сказал он Кэт. – Самую малость,чтобы успокоиться...

Кэт поморщилась (она не любила крепкие алкогольные напитки,предпочитая полусладкие вина и светлое пиво), но спорить не стала – взялапредложенный стакан и сделала глоток. Виски обжег горло, Кэт закашлялась.

– Извини, я забыл, – сказал Серов немного сконфуженнои, вытащив из холодильника банку колы, разбавил ею виски. – Так будетлучше...

Кэт отхлебнула коктейля и, убедившись, что так действительнолучше, стала пить его мелкими глотками. Серов же поглощал виски неразбавленным,смакуя его с видом знатока.

Минут десять они ехали молча. Кэт хотела заговорить первой,но не знала, что сказать. Когда молчание стало ее тяготить, она выпалила:

– Я верну вам халат и тапочки завтра же! Пришлю со своимассистентом... – Тут Кэт вспомнила о жемчужном колье и, сняв его с шеи, протянулаСерову со словами: – И это я не могу от вас принять...

– Мы опять перешли на «вы»? – спросил Серов с печальнымсмешком. – Что ж... Как пожелаете... – Он плеснул себе еще виски и,отхлебнув, сказал: – Можете не утруждаться, Катерина Львовна, и выбросить этивещи в мусор.

– Называть меня по имени-отчеству – лишнее, – отчего-тообиделась Кэт. – И провожать было не обязательно! Я прекрасно бы однадоехала...

– Я понимаю, но хотелось объясниться... Перед тем, какраспрощаться навсегда...

Услышав эту фразу, Кэт удивленно воззрилась на Серова. Онтоже посмотрел на нее, но без удивления, с грустью. И грусть эта, сквозившая вовсех чертах его сурового лица, преображала его, делая мягче и... приятнее.Глядя на Серова сейчас, Кэт уже не могла назвать его уродливым. Да, его портилшрам, да асимметрия искажала черты, но было в этом лице что-то, что отвлекало иот того, и от другого. Что именно, Кэт поняла в следующий миг, когдавстретилась с Серовым взглядом. «Глаза, – ахнула она мысленно. – Какя могла принять его глаза за два черных омута? Они же как южное небо вбезлунную ночь: манящие, зовущие и такие яркие, будто расцвеченные всполохамифейерверка...»

– Я могу быть настойчивым, – медленно проговорил Серов,отвлекая Кэт от ее мыслей. – Но навязчивым – никогда. – Он досталвизитку и сунул ее в карман Катиного халата со словами: – Если вам понадобитсямоя помощь или просто захотите поговорить, милости прошу, звоните в любоевремя, я же обещаю вас больше не тревожить...

Кэт после его слов долго молчала – прислушивалась к своимощущениям. На сердце было неспокойно: маетно и... душно, что ли. Как будтовот-вот разразится гроза, воздух стал тяжелым и плотным, дышать было нечем,хотелось набрать полные легкие и облегченно выдохнуть...

– Вы правда меня любили? – спросила вдруг Кэт.

– Люблю, – поправил ее Игорь. – Правда, люблю.

– За что?

– За красоту.

Ответ Кэт разочаровал. Она не ожидала такой банальности.Любить за красоту, это же ужасно глупо! Особенно, если красота – результаттрудов пластических хирургов. Все, чем так восхищаются поклонники Кэт: губы,нос, точеный подбородок – все это было «скроено» в одной из престижнейшихмосковских клиник. И никто не догадывался об этом! Все считали ее красотуприродной. Единственное, в натуральности чего сомневались многие, это грудь, нокак раз ее Кэт не увеличивала. Роскошный бюст ей достался в наследство отматери – в их роду все женщины были, как выражалась бабка Клава, «титястыми».Но не особенно красивыми. Вот Кэт и пришлось внести в свою внешность некоторыекоррективы. Начала она с пластики, а закончила полным изменением имиджа. Былаприятной, но неброской блондинкой, стала ярко-рыжей сногсшибательнойкрасавицей...