большую миску, венчик и слегка взбила яйца с сахаром и солью. Бабушка говорила, что тут не нужно слишком долго возиться – просто нужно соединить ингредиенты. Кира села за стол, подперла щеки ладонями, и на мгновение мне показалось, что нет никакого королевства с орками и работорговлей: мы вернулись домой, и теперь все будет хорошо.

Я тряхнула головой, отгоняя поднявшееся в душе тепло вперемешку с горечью. У нас есть приют, пусть и на время, и мы можем спокойно готовить блины. Иногда этого достаточно, чтобы не пасть духом.

Влив в яичную смесь холодного молока, я перемешала все венчиком и принялась просеивать муку сквозь мелкое сито. Джейми крошил лук и смотрел на меня так, словно я проводила какой-то очень важный и опасный эксперимент.

- Кулинария похожа на химию, - усмехнулся он.

- Умеете готовить? – спросила я, добавляя муку в смесь и перемешивая до консистенции сметаны. – У вас тут много всего.

- Честно говоря, могу только сварить кофе, - смущенно признался Джейми, и это признание вдруг сделало его очень обаятельным и милым. – Никогда не было надобности что-то стряпать самому. Но я всегда готов учиться чему-то новому.

Я добавила в тесто оставшееся молоко, влила растительного масла – теперь надо разогреть блинную сковороду, пока тесто немного отдохнет.

- Сами видите, это невеликая наука, - улыбнулась я. – Ну что, будете разливать тесто на сковороду?

- Буду, - улыбнулся в ответ Джейми. – Но не ругайте меня, если я оплошаю.

Глава 2

Джейми

Я не оплошал. Я, в конце концов, боевой маг, офицер и дворянин, чтобы пасовать перед какими-то блинами.

Тем более, у меня была иномирянка в гостях – и я не хотел ударить лицом в грязь и показаться безруким неумехой.

Через час у нас было две больших тарелки: на одной красовалась масляная стопка тончайших блинов, а на другой такие же блины были завернуты в рулетики с яично-луковой начинкой. Завтрак был совсем недавно, он был традиционно сытным, но, глядя на результаты наших трудов, я понял, что устал и готов как следует перекусить.

Турген почти сполз со второго этажа с ведром и грязной тряпкой. Судя по его изможденной физиономии, лаборатория была отмыта дочиста. Было ясно, что мальчишка получил хороший урок – теперь будет думать прежде, чем что-то сделать – а я на всякий случай все равно отправлю туда сегодня голема, пусть проведет еще одну уборку.

- Ну что? – спросил я. – Понял?

Турген кивнул и издал страдающий вздох.

- А что ты понял?

- Что буду чистить дом, если оно снова бахнет… - ответил он, низко опустив голову.

- Если бахнет из-за тебя, - уточнил я, и Турген опустил голову еще ниже. Полина выглянула из кухни и посмотрела на нас с мягкой дружеской улыбкой. Я улыбнулся в ответ и вдруг подумал, что жизнь изменилась – резко, одним ударом.

Сегодня утром я пошел на невольничий рынок просто ради того, чтобы дать кому-то свободу. Прошло несколько часов, и в моем доме пахнет блинами, мальчика по-настоящему воспитывают – и меня с ним заодно, кажется – а я улыбаюсь, и впервые за многие месяцы на душе становится легко.

Это было словно выздоровление. Однажды ты просыпаешься, и смотришь на мир по-другому – видишь каждую его черточку и слышишь каждый звук.

В моем доме женщина и дети. И мне, Змей забери, все это нравится.

- Думаю, Турген все понял, - сказала Полина. – Если его игры и намерения кому-то причинят вред, то он все исправит. Сам, своими руками.

Турген шмыгнул носом.

- Я понял, - вздохнул он. – Я больше не буду.

- А раз ты понял, то мой руки и садись за стол, - улыбнулась Полина. – Сюрприз ждет!

Вскоре мы расположились в столовой, и я подумал, что, наверно, следует ввести традицию второго завтрака. Турген прибежал, стряхивая с рук капли воды, увидел, что именно ждет его на тарелках, и заорал от радости так, что, кажется, люстра зазвенела.

- Блины!

- Блины, - кивнула Полина. – Мы их сами напекли. Садись, пока не остыло.

К блинам полагалось клубничное варенье и сметана. Некоторое время мы ели, и какое-то очень теплое, семейное чувство поднималось у меня из глубины души. Большой дом, дети, еда, которую готовишь сам, а не заказываешь у чужих людей – все это согревало меня и лечило.

Благослови Змей ректора, который подарил мне купон на невольничий рынок!

- Вы, я вижу, довольны? – спросила Полина, когда стопка блинов уменьшилась, а все мы стали есть медленнее.

- Очень, - признался я. – Давно мне не было так хорошо.

Полина улыбнулась. Подзаправившись, Турген оживился и принялся рассказывать Кире про свой трудовой подвиг. Девочка слушала, с какой-то привычной осторожностью глядя в его сторону, но было ясно: скоро она окончательно освоится, тогда и речь к ней вернется. Надо было просто немного подождать.

- И я никогда не додумался бы отправить пацана на уборку, - добавил я. – Отругал бы его, задал ремня до красной задницы, и мы все были бы расстроены.

Полина понимающе кивнула.

- Да я раньше тоже так думала. Если не слушаются, то надо стукнуть кулаком. Знаете, почему это все так получается?

- Почему же?

- От того, что жить тяжело, - отстраненно сказала она, и я подумал, что ее житье-бытье в родном мире было явно не сладким пряником. – Ты бьешься об эту жизнь, о свое горе и ничего не можешь изменить. И тебе только больнее с каждым днем. А потом бабушка мне сказала так: ищи тот способ, который максимально тебя сохранит. И я стала сначала считать до десяти, а потом думать.

Она положила на тарелку дочери еще один блин, и я подумал, что все это время в нашем мире им пришлось голодать. Вряд ли работорговцы кормили свой товар досыта.

- Так и здесь. Конечно, руки чешутся задать трепку. Но от этого все будут только плакать, и вы в том числе. Вы ведь не злой человек, Джейми.

Я рассмеялся.

- Хотелось бы так думать!

- Ну вот. Вы не злой, и мальчик проказничает не со зла. Значит, надо преподать ему урок, а не причинить боль. Пусть отмывает грязь – в следующий раз станет думать. Вот и все! И мы довольные едим блины.

- Блины – во!