— В Симбирске, — подсказал Тухачевский.

— Вы знаете, где родился Ленин?

— Представь, знаю, — и, неожиданно для себя, Михаил Николаевич признался: — сам Владимир Ильич мне об этом напомнил.

Гражина вздохнула:

— Мама очень хотела увидеть Ленина, но так и не успела.

Глава четвертая

ВАРЕЙКИС

1

«Венцом» в Симбирске называют бульвар, раскинувшийся на крутом волжском берегу. Он, словно корона, венчает город. В мае, когда Иосиф Михайлович Варейкис приехал в Симбирск, чтобы возглавить партийную организацию большевиков города, на бульвар его привел Михаил Андреевич Гимов — председатель Симбирского губернского исполкома депутатов трудящихся.

— Венец — делу конец, — пошутил тогда Гимов, — а у нас с тобой, Иосиф, дела только начинаются.

— Какие краски, какая прелесть! — восторженно воскликнул Варейкис.

Иосиф Михайлович впервые был на Волге. После мрачных поселков Донбасса, затопленных шахт, напоминающих грязные горы терриконов, заплеванных станций, — Симбирск показался ему райским уголком. Они стояли на краю обрыва, под ветвями развесистого дуба. Волга еще не вошла в свои берега после весеннего паводка. Видны были кроны деревьев, растущих на затопленных маленьких островках, пригороды.

— Любоваться этой прелестью, — произнес Михаил Гимов, — красотами природы нам недосуг, товарищ Иосиф. Весна ныне на Волге голодная, время волчье, а работы у нас, большевиков, невпроворот.

— Голод, кровь, война, — вздохнул Варейкис, — и все-таки мы видим красоту паводка, восхищаемся зарей, радуемся цветам и женской улыбке…

— Ты что, лирик? — подозрительно посмотрел на спутника Гимов.

— Токарь, Миша, — успокоил Варейкис, хотел добавить, что и художник, но постеснялся. Токарем он работал девять лет, а художником ни одного дня. Хотя было время, когда мечтал стать живописцем. И судьба ему в этом благоприятствовала. Товарищи, занимавшиеся в кружке художника Василия Дмитриевича Поленова — известного пейзажиста, — привели на занятия и токаря Варейкиса. Рисунки Иосифа понравились Поленову. Он охотно занимался со способным молодым рабочим, предсказывал ему будущее в искусстве. Но жизнь рабочего-коммуниста, подпольщика оставляла мало времени для живописи, а после революции на фронтах гражданской войны и вовсе не выпадало свободной минуты, чтобы остаться наедине с красками и полотном.

Они стояли на откосе рядом — Гимов и Варейкис — два большевика, которым партия доверила нести свет новой жизни в Симбирск, люди, объединенные одной целью, такие не похожие друг на друга, такие разные. Михаил Гимов — широкоплеч и высок. Пышные усы, лихо закрученные колечками кверху, сдвинутые к переносице густые брови, хмурый исподлобья взгляд делали его лицо суровым. Хотя Гимов был старше своего товарища всего на два-три года, Варейкис по сравнению с ним казался подростком. У Иосифа длинные, каштанового цвета волосы, спадающие до плеч, широко расставленные, вобравшие в себя голубизну литовских озер глаза, по-детски припухлые губы, румянец во всю щеку, что, к его большому огорчению, отнюдь не придавало лицу мужественного выражения. А ведь жизнь Варейкиса не баловала, и испытания на его долю выпадали такие, что можно было поседеть, а он в свои двадцать четыре года все продолжал оставаться розовощеким молодым человеком.

— С товарищем Серго ты давно знаком? — спросил Гимов.

— Можно считать, почти незнаком.

— Как так? — удивился председатель губисполкома. — Мне сказали, что тебя в Симбирск товарищ Орджоникидзе рекомендовал.

Варейкис объяснил, что после Октябрьской революции он работал на Украине — воевал против гайдамаков и различных банд, а затем, словно вспомнив что-то очень смешное, задорно улыбнулся:

— Спорю, ни за что не догадаешься, какой пост я там занимал последнее время?..

— Чего догадываться, сам скажешь.

— Был наркомом государственного призрения Советской Донецко-Криворожской республики.

— С Артемом работал? — спросил Гимов.

— С ним. Замечательный человек Федор Андреевич. Знаком, что ли?

— Нет. Слышал о нем. Так каким ты в Донбассе призрением занимался?

— Немощные старики, дети, вдовы солдатские…

— А богаделен нет, приюты в запустении, — подсказал Гимов.

— Тебе тоже такими делами приходилось заниматься? — Варейкис с любопытством посмотрел на председателя.

— Чем только не приходится заниматься губисполкому. Сам убедишься. Ну, а как все-таки о тебе узнал товарищ Серго?

Иосиф Михайлович рассказал, что после того как Донбасс оккупировали германцы, совнарком Донецко-Криворожской республики отправился в Ростов-на-Дону. Там оказался и чрезвычайный комиссар Украины Серго Орджоникидзе. Очевидно, Артем и порекомендовал ему Варейкиса. Серго вызвал молодого наркома без наркомата и без республики и предложил ему ехать в Симбирск. ЦК партии просил Орджоникидзе порекомендовать для работы в этом городе надежного коммуниста.

— Я вначале отказался. Даже обиделся.

— На фронт просился?

Варейкис засмеялся:

— Догадливый ты человек, Михаил.

— Все мы на одну колодку.

— Примерно то же и товарищ Серго сказал. Он напомнил, что Симбирск дорог для каждого коммуниста. И этот город мы обязаны беречь. Еще говорил, что над Волгой собирается гроза и скучать мне здесь не придется.

— Что правда, то правда. У нас здесь не легче, чем на фронте. Так что вместе повоюем. Думаю, сработаемся.

— Чего нам делить? Ясно сработаемся.

2

В Симбирске Иосиф Михайлович быстро убедился, что и Орджоникидзе, и председатель губисполкома Гимов были правы, предупреждая, что большевикам здесь дел хватит, скучать не придется. И все-таки мудро поступил тогда Гимов, что майским днем привел Варейкиса на «Венец», открыв ему, литовскому парню, раздолье здешних мест.

Минуло чуть больше двух месяцев, как Варейкис приехал в Симбирск, а товарищи успели оценить по достоинству длинноволосого молодого человека, который не знал усталости в работе, обладал зрелым умом партийного пропагандиста, хладнокровием и выдержкой закаленного бойца. Коммунисты все больше и больше наваливали на него поручений — одно сложнее другого. Хотя и не было возможности еще собрать губернскую конференцию большевиков, но ему поручили пока возглавлять партийную организацию города, попутно назначив товарищем председателя губисполкома, потом обязали помогать газете «Известия Симбирского Совета».

С работниками редакции у Варейкиса сразу же сложились дружеские отношения. Этому во многом способствовал общительный редактор «Известий» Александр Владимирович Швер. По статям Швера создавалось впечатление, что их автор человек бывалый, прошедший большую жизненную и политическую школу. На деле же редактору едва минуло двадцать лет. Прямо из студенческой аудитории он попал в редакцию. Внешне Швер выглядел совсем неказисто: невысокого роста, узкоплеч. К тому же, редактор был близорук, носил пенсне. Но этот, на первый взгляд, робкий и беспомощный юноша, был одним из наиболее политически подготовленных коммунистов Симбирска, слыл задиристым полемистом, не только выступал со статьями в своей газете, но часто поднимался на трибуну, чтобы схлестнуться в споре с теми, кто «пытался засорять мозги народа».

Для председателя Симбирского партийного комитета редактор стал первым помощником. Он охотно и по-деловому организовывал и проводил митинги, собрания, посещал предприятия и воинские части. В Симбирске его многие знали и по-дружески называли Сашей.

Правой рукой Саши