А что если к щетке приделать вибромотор, ее можно выдать за полуавтоматическую. Конечно, с точки зрения энергоэффективности это полный провал, но сделать приятный на ощупь пластик, добавить небольшой термоэлемент для приятного взаимодействия с устройством, и вот – «Щетка 2.0» готова. Наверняка такие новшества на первых порах вызовут недоумение у покупателей, но скоро каждая домохозяйка захочет себе такую штучку. Точно! Сделать ее не из мягкого пластика, а из силикона, чтобы легче было мыть. А еще можно будет выпускать сменные ручки разных цветов, ведь силиконовые будут изнашиваться, да и надоедят быстро. Можно еще поработать над фактурой сменных ручек: гладкие, ребристые, с пупырышками. Ой, что-то это слишком.

Кузнецов отстранился от стола и сам себе улыбнулся. Все-таки долгое воздержание давало о себе знать. Впрочем, именно сексуальность его изобретения сделала его таким популярным. Жены по всему миру вдруг озаботились чистотой всех укромных мест в доме, потому что бесконечные насадки позволяли без труда убрать пыль откуда угодно. Мужья же, наблюдая, как их жены ползают под диванами и забираются на стеллажи, испытывали на себе «феномен домохозяйки», открытый не так давно известным ученым, который отметил явное повышение мужского либидо при выполнении супругой работ по дому.

– Чему улыбаешься?

Кузнецов повернулся на голос.

– Что-то веселое у тебя там? – спросил подошедший коллега.

– В каком-то смысле, – ответил Кузнецов, пожимая руку приятелю.

С Сорокиным они не были уж очень близкими друзьями, но если бы кто-то спросил Кузнецова про коллегу, с которым можно не только обсудит работу, но и просто приятно поболтать обо всем, то он бы, не задумываясь, указал на Игоря. И на то были причины. Игорь Сорокин отличался от основной массы людей, с которыми Кузнецову приходилось взаимодействовать на фабрике. Игорь не считал себя пупом земли, не лебезил перед начальством, с иронией относился к своим профессиональным качествам и в целом не рассчитывал на золотые горы. Зато он любил жизнь в любых ее проявлениях.

– О, Господи! – громогласно пропел Сорокин на манер католических священников. – Неужели тебя снова заставили делать эту пылетерку?

– Ага, – подтвердил Кузнецов, улыбнувшись.

Его не очень пугало, что другие работники услышат про его задание. В глубине души он даже хотел, чтобы кто-нибудь украл эту идею.

– О, несчастный, – продолжал кривляться Игорь. – За какие грехи тебе это.

– За успех прошлой вариации и ради будущего повышения, – подыграл приятелю Кузнецов.

– Алчный безумец! Тебя поглотила Мамона.

Сорокин громко расхохотался и, чуть нагнувшись над Кузнецовым, продолжил более тихим голосом:

– Но я тебе завидую. Мне тоже досталось усовершенствование.

– Твоя мультиварка? – предположил Кузнецов, пытаясь вспомнить, чем его коллега занимался раньше.

– Не-а.

– Автомобильный пылесос?

– Опять мимо.

– Контейнер для переработки мусора?

– Если бы.

– Тогда… ммм… А, вспомнил. Наверняка твоя суперполезная обеззараживающая дорожка.

– Все-все, прекрати мне сыпать соль на раны. Ни одно из этих замечательных устройств не приглянулось начальству.

– Тогда что?

– Гильотина, – тяжело вздохнул Сорокин.

– Что?

– Да-да, чертова гильотина.

– Да кому она нужна вообще? Прости, конечно.

– Все в порядке. Прав ты, бесполезная штука, – Сорокин почесал шею. – Я ее сделал, будучи в ужасном расположении духа. Знаешь, когда жить не хочется. У тебя не бывает?

– Нет, – пожал плечами Кузнецов.

Ему почему-то стало неловко за друга.

– Не бери в голову. Просто что-то депрессия накатила. Но я даже предположить не мог, что она будет продаваться. Подумать только, в мире, где почти уже никто не курит, всем понадобилась гильотинка для сигар. И это при том, что сигары сами по себе – редкое увлечение. Но кто же знал, что производители сигар включат ее в подарочный комплект? Даже у нашего босса есть такой, видимо, оттуда и заказ.

– Сочувствую.

– Да брось. В гильотине есть даже какой-то шарм. Если бы мне пришлось усовершенствовать щетки, я бы точно повесился.

Сорокин замолчал, уставившись в одну точку.

– Это всего лишь работа, – решил поддержать его Кузнецов.

– Это да, – вышел из ступора Игорь. – Я просто думаю, что, если вдруг захочу сделать гильотину в полный размер, она тоже найдет своего покупателя.

С этим словами он пошел на свое рабочее место, по пути задевая выставленные корзины для мусора. Кузнецов проводил коллегу взглядом и повернулся к экрану своего компьютера.

Он мог понять Сорокина – их жизни однообразны и скучны, и кажется, что совсем бессмысленны.

Если нет желаний. Вот у Кузнецова есть, и даже не одно. Во-первых, он уже черт-те сколько не был в отпуске. Вернее, он вообще не помнил, что когда-то в этот самый отпуск ходил. Но он много слышал про это волшебное время и про места, которые люди посещают на отдыхе.

На заставке его компьютера синело море, такое прекрасно-далекое, бескрайнее, вечное. Кузнецов погрузился в этой пейзаж, забыв на минуту и про начальство, и про работу, и даже про эту злосчастную щетку. Он представил себя там – на песке, рядом с Линой, в лучах заходящего солнца.

Вспомнив о жене, Кузнецов теперь задумался и о другом аспекте своей жизни. Дети? Готов ли он? Наверное, готов. Он никогда не думал о детях, об ответственности, о заботах, но мысль, что в их жизни появится кто-то настолько важный, кто заставит забыть о себе, немного пугала. И в то же время будоражила. Кузнецов вдруг представил, как идет с сыном на фабрику и показывает свое рабочее место, как объясняет ему, что такое работа, для чего нужны деньги, как устроен мир. Впрочем, этого Кузнецов и сам не до конца понимал, но дал себе слово, что обязательно разберется. Для него – маленького человечка, который только начнет жить.

На экране рабочего компьютера появилась надпись «Обед», и Кузнецов с неохотой встал из-за стола. Трудовой комитет строго следил за тем, чтобы сотрудники фабрики вовремя получали ресурсы, поэтому ни начальство, ни даже сами работники не могли пропустить прием пищи, как бы им этого ни хотелось. Кузнецов терпеть не мог эту обязанность – ходить в столовую среди дня. День приходилось делить надвое, рассчитывая успеть сделать часть проекта до или после перерыва. Долгие паузы в почти творческой деятельности изобретателя были смерти подобны.

В столовой вкусно пахло жареным мясом и хлебом, при том, что ни того, ни другого на самом деле приготовлено не было. Фабричная столовка, как и большинство заведений общепита, перешла на суррогатную пищу из принтеров. Единственное, чем могло похвастаться такое место, так это набор рецептов, которые тщательно подбирались под индивидуальные вкусы работников, и ароматизаторы, призванные разжигать аппетит.