В гостинице жило много иностранцев. За завтраком Наташа улыбнулась одному немцу.

- Икра на завтрак? - спросил он по-английски.

- Да. Я люблю икру, - ответила девушка.

Так в неполные двадцать лет у нее появился свой первый самостоятельно найденный клиент. Немец приезжал почти каждый месяц. Наташа сняла приличную двухкомнатную квартиру в старинном доме на Таврической улице -- потолки почти четыре метра. Мебель тоже была старой. Под ногами скрипел паркет, под окнами грохотали трамваи, но девушка была в восторге. Наконец она нашла «Скрипача».

Они встретились в ресторане «Театральный», где он до трех-четырех часов утра виртуозно играл на скрипке.

Публика была для Наташи странная, слишком интеллигентная что ли.

- Ты от Эстер?

-Да.

- Утонченная женщина. А ты такая же?

- Не знаю. Мне нужна работа.

- А что ты еще умеешь делать, кроме...

- Знаю английский. Сейчас учу итальянский и немецкий. Перевелась на третий курс иностранных языков.

- Будешь переводчицей и по совместительству... Ясно?

-Да.

Так Наташа начала работать на «Скрипача» и в свободное время продолжала встречаться с немцем - работала уже на себя.

Клиентами этого сутенера была вся элита Ленинграда. Как-то раз он позвонил и начал мяться. - Понимаешь... У меня есть заказчик, но он рассчитывается со мной напрямую. Ты не должна выглядеть как профессионалка... Просто скромная иногородняя студентка. Парню двадцать пять лет, а он еще не расстался со своей невинностью... Поаккуратнее, пожалуйста.

- Не переживай. Я все сделаю, как надо.

Через два дня они встретились, как бы случайно, в «Театральном».

Скрипач познакомил их.

- Павел.

- Наташа.

Сутенер тут же скрылся из виду. У Наташи было впечатление, что она знает Павла всю жизнь. Он выглядел лет на двадцать, не больше. Никак не на двадцать пять. Просто вундеркинд с картинки. Кудрявый блондин с голубыми глазами. Пухлые губы и нос с горбинкой. Рост выше среднего. Одет просто, даже скромно. Костюм серый, рубашка розовая, воротник нараспашку. У Наташи такой непритязательно одетый клиент был впервые. Они просидели в ресторане почти до закрытия. Затем вышел Скрипач, отозвал Павла в сторону и дал ему ключи от квартиры.

- Веди свою подругу. Не зевай на этот раз, - напутствовал он молодого человека.

Они поймали такси и быстро доехали. Поднялись по вонючей лестнице в старом доме на третий этаж. Открыли темно-коричневую, давно выкрашенную дверь. Оказались в темном помещении. Старинная черная вешалка, на которой висел одинокий зонт, трюмо с пятнистым от времени зеркалом и диванчик - вот, что увидела Наташа, когда Павел зажег свет.

- Проходи, только обувь не снимай. Они прошли в огромную кухню, и тут взгляд Наташи упал на старинный серебряный подсвечник и почти догоревшие в нем три свечи. Девушка быстро зажгла их и спокойно сказала:

- Паша, а давай поиграем в мужа и жену?

- Давай... Только я не умею играть. Я с трех лет ходил на концерты. Наш папа был знаменитый пианист.

- Чей это наш?

- Ты разве не поняла? «Скрипач» - Саша, мой родной брат. А как ты с ним познакомилась? Ты ведь, не проститутка?

Наташа подошла и обняла его сзади за шею. Она начала ласкать его волосы, уже опьянев от вида огня горящих свечей. «Бентли» почувствовала, что заводится. Она впервые была с таким неискушенным юношей...

Наташа оказалась в роли обыкновенной девушки с любимым парнем. Она нежно помогала ему познавать женское тело и науку любви, подвела его к оргазму и испытала наслаждение одновременно с Павлом.

«Так люди занимаются любовью, - подумала она. - Как же это прекрасно! Это то, что мне так сегодня необходимо. Нет, не оргазм, а чувства. Я хочу любить и быть любимой!»

После всего того, что произошло, она быстро оделась и убежала, не сказав Павлу и слова. Наташа испугалась. Впервые с тех пор, как стала профессионалкой, она так увлеклась мужчиной, что забыла помочь ему надеть презерватив, хотя «резиновые изделия» всегда были у нее с собой.

«Может быть, обойдется?» подумала она.

Не обошлось. Через четыре недели Наташа поняла, что беременна. Весь этот месяц она провела с Павлом. Они встречались каждый день. Это был триумф в ее отношениях с мужчинами. Наташа показала Павлу такое искусство, что он утонул в ее и своих чувствах. Но, к сожалению, возлюбленный не мог оценить ее в полной мере, так как это была первая женщина в его жизни.

Павел был, как и родители, музыкантом - скрипачом, как и брат. И вдруг он сам начал писать музыку. Под его мелодии были озвучены, правда уже намного позже, очень популярные сериалы.

Это Наташа разбудила своей любовью этот талант. Она вливала в него свое творчество, пробуждая в ответ музыку.

Как только Наташа сходила к гинекологу и беременность подтвердилась, она написала Эстер. В ответном письме излагался четкий план, что делать.

«Во-первых, исчезни. Ты писала про немца. Докрути его, чтобы увез тебя в Германию. Во-вторых, с Павлом больше не встречайся, а то «Скрипач» потребует сделать аборт.

Парень молодой, ребенок будет здоровый. Нам с тобой нужен наследник».

Когда Наташа читала письмо, по ее щекам текли слезы. Она давно так не плакала. Прорыдав полчаса, девушка кое-как успокоилась. Надежда принесла ей чай с лимоном и погладила по голове.

Что случилось, милая?

Наташа рассказала. Прочитав письмо, она вопросительно посмотрела на Надежду.

- Так и надо сделать. Только меня ты ведь не бросишь? - заволновалась женщина.

- Я его люблю, всхлипнула в ответ Наташа. — А тебя никогда не оставлю, ты же моя единственная родная душа. Ой! И Эстер, конечно, тоже!

Павел звонил ей раз тридцать - она не отвечала. Потом позвонил «Скрипач».

- Я болею, сухо сказала девушка.

- Ты и так месяц провела с Павлом! Что мне отвечать клиентам?

- Скажи всем, что я умерла, усмехнулась Наташа и повесила трубку.

Гельберта, так звали ее немца, не было в России пять недель. Звонить в Германию сама Наташа не решалась. Наконец раздался звонок.

- Жду на нашем месте в девять вечера.

Ни здравствуй, ни как дела...

«Да... -- подумала Наташа. – Что же мне придумать, пока не видно живота?»

Она подъехала на «Волге», которую недавно купила. Не «бентли», конечно, но тоже престижно. Поднялась на лифте на седьмой этаж и постучала в апартаменты, которые снимал Гельберт.

- Здравствуй, дорогой!