легким, но заявляю откровенно: у меня выдающийся интеллект и хорошая память, с учебой особых трудностей никогда не было, и я поступил. Мне дали место в общежитии, и – о, да! – там-то я и встретил новую жертву. Нас поселили в комнаты по три человека, и с одним из соседей я сдружился. Точнее, это он так думал.

Я всегда общаюсь с людьми максимально вежливо и корректно, а потому многие считают меня доброжелательным и даже дружелюбным. На деле это просто личина, маска. Поначалу я просто думал вести себя сдержанно, так как кто знает, какие знакомства и когда могут понадобиться. Но в процессе общения с моим новым – для краткости все-таки буду называть его другом – я понял, что он отличный кандидат на роль жертвы.

Он был мятущийся, вечно во всем сомневающийся, погрязший в страхах и тревогах нюня и нытик. Ужасы, через которые когда-то прошли члены его семьи, впитались в него с молоком матери. История вообще-то интересная: он был из семьи диссидентов, которых впоследствии реабилитировали, но близкие этих людей знали, почем фунт лиха. Он, разумеется, появился на свет уже позже, когда гайки не были закручены так плотно, но в его окружении царили параноидальные нравы полного недоверия всему и вся. И, развиваясь в такой атмосфере, юноша вырос пугливым, нервным – в общем, с покалеченной с детства психикой и в ожидании появления неких мифических врагов.

По складу личности он подходил просто идеально. Но в этот раз я решил сильно не спешить. В первый раз все получилось как-то спешно, но то была лишь проба пера. Я даже не успел насладиться своим величием, провести тонкую и изящную игру. Но в этот раз я планировал сделать по-другому. Итак, я снова вышел на свою молчаливую охоту.

Врач

Я смотрел на пациентку, которую в рамках благотворительной программы привела ее мать. Та поначалу хотела остаться в кабинете, но я попросил ее выйти. Мы договорились, что она будет сопровождать девушку на приемы, и если появится такая необходимость, я приглашу ее поучаствовать в сеансе. Сейчас же я хотел поговорить с самой страждущей, тем более, ее мать в общих чертах объяснила мне суть дела, и я уже примерно предполагал, что именно передо мной.

Девушка выглядела рассеянно. Она была такой же некрасивой, неухоженной и невзрачной, как и ее мать, разница между ними была лишь в возрасте. Пациентка смотрела какими-то бесцветными и блеклыми глазами в мою сторону, но абсолютно сквозь меня. На вопросы отвечала несколько заторможено, и казалось, ее не интересует вовсе, что происходит вокруг, зачем она здесь, почему ее о чем-то спрашивают: она была вся в себе. Но отвечала послушно.

– Ваша мама говорила мне, что в последнее время у вас проблемы с памятью. Не могли бы вы описать ваши ощущения на этот счет – как проявляются провалы, когда возникают, как вы осознаете, что забыли о чем-то, что чувствуете в этот момент?

– Да, такое стало часто. Я что-то сделаю, а потом оказывается – надо не так, – безмятежно ответила она.

– Например? – мягко уточнил я.

– Забыла, как варить суп. Что класть и когда. Такая гадость вышла, – без особых эмоций сообщила пациентка.

– Вас это обеспокоило?

– Сначала да. Но потом они мне все объяснили, – все так же медленно ответила она. Они? Какие они? Я повторил этот вопрос вслух.

– Они друзья, – тихонько сказала девушка. В ее серых блеклых глазах читалось, что она все еще где-то очень далеко отсюда – скорее всего, она там уже навсегда.

– Какого рода друзья? Как вы с ними общаетесь? – уточнил я.

– Они у меня в голове, – без всякого удивления констатировала пациентка. Что ж, примерно чего-то такого я мог ожидать. Тут она уточнила:

– Сначала мне казалось, он один. Но потом я расслышала – их несколько.

– Эти друзья – что они обычно вам говорят? Как они вас успокоили?

– Они сказали – это все неважно. Важно совсем другое.

– Важно – что?

– Я другая. Я избранная. Какая разница, с чем там не получился суп. У меня есть предназначение.

– И какое же, они сообщили? – поинтересовался я, попутно делая пометку в ежедневнике и протягивая руку за рецептом. Впервые за время нашей беседы ответом мне стало молчание.

Девушка Н.

Я нашла специалиста. Приемы у него стоят недешево, но меня так напугало то, что со мной произошло, что я готова была отдать любые деньги. После того случая я не могла больше спокойно спать: меня мучили кошмары, как только голова касалась подушки, в ней тут же всплывали образы покойного отчима, причем картинка с каждым разом становилась все хуже, чем в реальности, намного более гипертрофированной. Я просыпалась и боялась даже попытаться заснуть снова; ночь стала моим мучением.

Я абсолютно истощилась и за пару недель даже похудела на пять килограммов. Я привыкла к гадкому ощущению, когда сердце бьет в набат в постоянном тревожном предчувствии чего-то страшного. Когда я уже не могла сопротивляться усталости, я проваливалась в беспокойный сон – он ничуть не помогал восполнить силы, наоборот. Мне стало казаться, что жизнь кончилась. Я записалась на первый в жизни прием к врачу-психиатру, я нашла довольно известного специалиста с хорошей репутацией, который лечил не только медикаментозно, но в комплексе с психотерапией.

На встречу я шла, как на заклание. Я знала: мне сейчас придется расковырять уже покрывшуюся коркой болячку, и мне будет плохо. За пять минут до назначенного часа я стояла у кабинета. Вскоре дверь открылась, я увидела человека возрастом, наверное, в районе пятидесяти лет. Он поприветствовал меня кивком головы и жестом пригласил войти внутрь. Лицо его показалось мне вполне располагающим для приватной беседы, и пружина в моей груди немного ослабла. Я зашла в помещение и бегло осмотрелась.

Стол, за ним офисное кресло. На столе компьютер, лампа, часы, ежедневник, несколько ручек – весьма изящных, тонких, я бы подумала, скорее, что они принадлежат женщине, а не мужчине. Поблизости от стола стоят друг напротив друга два удобных кожаных кресла: очевидно, одно для врача, второе – для клиента. Вдоль стены расположен стеллаж с книгами – труды известных психиатров, а также, как я смогла заметить, несколько книг самого владельца кабинета. На другой стене висят копии диплома, каких-то сертификатов и благодарностей.

В целом, обстановка комфортная. Я села на краешек кресла: не люблю разваливаться в незнакомых местах, как у себя дома. Хотя я знаю, что это все специально для наибольшего удобства клиента, но мне так