– Командир какой выискался, – недовольно буркнула леди. Потом с отвращением посмотрела на поднос, уставленный мисками, содержимое коих внушало самые серьезные опасения, и сморщила носик. – Я это есть не буду. Молоко с хлебом оставь, а все остальное неси обратно на кухню… Или сама съешь, коли не боишься. А лучше всего отдай Тихоне! Может, хоть отвлечется… Лорд Мак-Лайон уже приехал?

– Нет, госпожа, – все так же жалобно моргая (ужас как раздражает!), доложила горничная. – Его сиятельство пока не возвращались. Может, хоть каши попробуете? Она вкусная!

– Сказала же – убери! – сердито отчеканила Нэрис. – Принеси лучше кувшин с водой, умыться… И позови мне Ульфа. Сию же секунду!

– Как прикажете, госпожа, – забормотала Кэти, послушно оставила на столе кружку парного молока с краюхой хлеба и, пятясь, засеменила к двери. Нэрис передернула плечами: молоденькая служанка бесила ее просто до невозможности. Ну что она вечно моргает, будто того и гляди заплачет? Можно подумать, бьют ее! Или собираются… Нет, маменька, разумеется, строга с прислугой, но не до такой же степени. «Эх, Бесси, – про себя вздохнула девушка, принимаясь за свой немудрящий завтрак, – вот угораздило тебя понести в первую же брачную ночь!» Леди Мак-Лайон была, конечно, искренне рада за подругу, но не могла не признать, что ей не хватает рядом хохотушки Бесс. Ну что уж теперь. Придется пару недель потерпеть. Скорей бы уже до Кэвендишей добрались, может, хоть там эта Кэти глаза мозолить не будет…

Ульф явился едва ли не через полчаса, когда хлеб был съеден, молоко выпито, лицо умыто, а терпение дочери лэрда Вильяма – на исходе.

– Уже готовы, леди? – басовито поинтересовался Тихоня, входя в комнатку. – Это хорошо. Выспались? Вы плащ накиньте, там свежо, и спускайтесь. Я сундуки сам снесу…

– Ульф, совесть у тебя есть?! – вспылила девушка, даже не удивившись странной болтливости обычно неразговорчивого вояки. – Я же просила сразу подняться ко мне! Или Кэт тебе не передала мою просьбу?

– Передала, а как же? – пожал плечами норманн. – Тока я тут подумал… Перекусить же вам надо перед дорогой? Надо. Вот и…

– Заботливый какой, – проскрипела леди. – А завтрак, между прочим, я за пять минут съела. Мог бы и поторопиться… Лорд Мак-Лайон не появлялся?

– Нет, – развел ручищами Тихоня. – Да вы не беспокойтесь! Всю ночь дождь лил. Видать, лорд в дороге где застрял, бывает…

– Значит, подождем.

– Лорд велел не задерживаться, – зазубренно пробубнил норманн, берясь за сундуки. – Велел ехать. На границе нас, поди, ждут уже.

– Ульф!!

– Леди, я ж ведь на службе, – пряча глаза, промямлил Тихоня. – Лорд велел… у меня приказ… уж будьте добры, не сердитесь! И плащик, того… накиньте все-таки.

– У-у!.. – тихонько взвыла Нэрис, бессильно топнув ножкой. – Да что же вы за люди?!

– Подневольные мы, – вздохнул норманн, быстренько покидая комнату. С лестницы донесся его голос: – Шон! Вилли! Кони оседланы? Кэти, помоги госпоже одеться, куда ты подевалась?

– Ну и голосина… – пробормотала леди Мак-Лайон, со вздохом оправляя платье. Придется спускаться, у него же «приказ»! И сам, глядите как раскомандовался, кто бы мог подумать, что его в дружине Тихоней называли?.. Нэрис сняла со спинки стула теплый плащ и набросила на плечи. Она не выспалась, толком не наелась, беспокоилась за отставшего мужа… И поэтому совершенно не обратила внимания на странное поведение своего охранника. А ведь, пожалуй, стоило бы обратить… ох как стоило!

Поместье клана О’Нейллов было погружено в тишину, которая со стороны могла показаться сонной, но на самом деле была полна тревоги и дурных предчувствий. По дому передвигались тихо, говорить старались вполголоса… И с недоверием косились даже на собственную тень. Смерть вождя Домналла многое здесь поставило с ног на голову.

Дейдре Мак-Кана, в девичестве О’Нейлл, стоя у окна своей спальни, пристально вглядывалась в даль поверх бескрайних зеленых холмов Аргиаллы. Она ждала. Ждала, сама, в сущности, не зная чего, но, как надеялась, – помощи. Хоть какой-нибудь! «Неужели он не поверил мне? – думала дочь покойного вождя, терзая тонкими белыми пальцами оконную занавесь. – Или письмо перехватили?» От такой страшной мысли Дейдре вся похолодела. Там, в Шотландии, у династии Мак-Альпинов много завистников… И врагов, надо думать, хватает! Чего стоит один тот заговор, о котором Кеннет ей рассказывал еще прошлой зимой, когда заезжал с кратким визитом. Ах, ну почему она прямо тогда во всем не призналась?! Но… «Кто же знал, что так получится с отцом? – внутренне вздохнула госпожа Мак-Кана. – И кто знал, что начнется после его смерти?»

Она отвлеклась на звук шагов за дверью. Прислушалась. Нет, это не Энгус. Да и рано для него, он на охоте, до обеда можно не ждать… Вспомнив о сыне, Дейдре совсем опечалилась. Вырос мальчик, к груди не прижмешь, под юбкой своей от беды не спрячешь! Да и беды той он не видит, упрямец. Смеется над «матушкиными фантазиями», смотрит на Дейдре сверху вниз с любящей снисходительностью, как на ребенка… А сам-то, даром что о дверную притолоку уже давно лбом стукается, еще юнец зеленый! Но поди ему это растолкуй – упрямый, весь в отца. «Видел бы его Кеннет!..» – со смесью грусти и гордости подумала она. И сникла. Письмо королю Шотландии было отправлено еще две недели назад. А ответа на него Дейдре так и не дождалась. В другое время она не придала бы этому такого большого значения: Кеннет Мак-Альпин – правитель большой страны, у него воз государственных дел… Но сейчас речь шла о их сыне! А это, по мнению госпожи Мак-Кана, было важнее чего бы то ни было. Конечно, глупо рассчитывать на то, что Кеннет думает так же. Вероятно, он и на грош ей не поверил и решил, что таким вот образом мать пытается спасти свое дитя… Так оно и было, само собой. Но о причастности государя Шотландии к рождению Энгуса Дейдре не соврала ни капельки. Другое дело, что помимо чисто внешнего сходства отца и сына доказать свою правоту ей было нечем.

Женщина опустилась на стульчик у окна и достала из большой корзины аккуратно сложенный гобелен. Он был вышит только на треть. Дейдре выбрала подходящую иглу, вдела нить в ушко и склонилась над работой. Ловкие пальцы клали на грубую ткань стежок за стежком, а мысли вышивальщицы были далеко… Очень далеко в прошлом. Двадцать пять лет назад! Как давно это было, а кажется, будто вчера. Летние зори, сладковатый дух свежескошенной травы, бескрайние холмы, тенистая роща у реки… Жаркие объятия Кеннета. Собственный счастливый смех. Тайные ночные встречи за конюшней. Беззаботная молодость!.. И любовь, и в омут с головой, без оглядки… А потом все кончилось. Альпин Второй отозвал сына обратно в Шотландию, нашел ему подходящую девушку и женил без проволочек, как того требовала политическая ситуация и государственные интересы… А Дейдре осталась дома. С ребенком под сердцем.

Нет, она все прекрасно понимала! И то, что наследнику шотландского престола нужна другая супруга, и то, что она, Дейдре, поступила глупо, отдавшись на волю чувств… Но, потерявши голову, по волосам не плачут. Девушка молча выслушала гневную отповедь взбешенного отца, стерпела увесистую оплеуху от матери и покорно пошла под венец с тем, кого спешно выбрали родители. Их тоже можно было понять: такой-то позор для всего клана! И Дейдре понимала. И без возражений стала госпожой Мак-Кана, вознося хвалу Господу, что новоиспеченный супруг без ума от нее и оружия. Они не провели вместе общим счетом и трех месяцев – воинственный Шерлас Мак-Кана погиб, когда Энгусу не исполнилось еще и двух дней. Молодая вдова поскорбела, сколько положено, ответила решительное «нет» тут же объявившимся претендентам на свои руку и сердце и вернулась под кров отчего дома. Вместе с сыном. Который день ото дня становился все более похож на беспечного отпрыска Альпина Второго… Домналл О’Нейлл был не без глаз. Он все понял очень скоро. Еще раз побранил дочь, пораскинул мозгами и решил, что из-за двух влюбленных дурачков лишаться дружбы и покровительства государя Шотландии – лишнее.