– Зарплата, хорошо… но, как Володя верно сказал, мы ееи так получаем. А кто не зарплату, то все равно… получает. Вон Алексейподчитерил в Варкрафте, сто долларов за вчера заработал. А всего минут десятьбота гонял, лут собирал. Ему зарплата мало что добавит. Как и мне, честноговоря.

Я переспросил:

– Ты за то, чтобы все права оставить за нами?

Он кивнул:

– Да. Я могу поработать на энтузиазме. Все равно времяулетает на какую-то хрень, а утром только голова болит, и в горле кактус…

– Я тоже, – сказал Секира. – Только это не наэнтузиазме. Просто выдача денег отсрочена. А приблизить или отдалить срок –зависит от нас.

Скоффин усмехнулся:

– И размер стопки денег! Я что-то слышал насчет пачкитолщиной с тележное дышло, как мечтал О.Генри, но теперь это уже не деньги. Авот бы пачку, чтобы заткнуть пасть бегемоту… Лучше нильскому, они крупнее.

Он начал раздвигать пальцы, прикидывая размер стопки, а вглазах замелькали цифры, как в окошке калькулятора. Кулиев, поколебавшись,сказал:

– Я тоже бы рискнул… насчет отсрочки. Но толькокакие-то начальные инвестиции все равно потребуются. На мощный сервер, наотладку…

Скоффин хохотнул.

– Ты еще скажи, на покупку лицензионных программ! Винете есть все. А начать можно и на наших компах. Что-что, а компы у нас самыемощные. И видюхи меняем, как только, так сразу.

Кулиев кашлянул, все моментально повернули к нему головы.Молодец, мелькнуло у меня. Парень моложе всех, но уже умеет себя поставить.Из-за того, что никогда не высказывает резких суждений, выглядит умным ирассудительным, к его мнению начинают прислушиваться.

– Кстати, – проговорил он медленно, – я хотьи сторонник демократии, но я понимаю, даже в нашем коллективе анархистов долженбыть руководитель, генерал, босс, шеф. Вы как хотите, но я вижу в этой ролитолько Владимира.

Я пробормотал:

– Почему меня? Скоффин лучше компы знает… Секира самыйвеликий читер!

Скоффин помотал головой.

– Я тоже за Владимира. Понимаешь, дело даже не в том,что ты выдвинул эту идею, хотя уже только за это надо… но ты единственный, ктопостоянно что-то делал.

Я поморщился:

– Не напоминай! Не было дела, которое я не провалил.

Скоффин погрозил пальцем.

– Были форс-мажоры. «Черный вторник» обрушил экономикувсей России, не только твою фирму. А потом тебя кинули те, кому ты доверился.Но дело твое процветало. А потом тебя бабы подвели… Но все равно, даже сейчас,когда ты вроде разорен полностью, у тебя помимо этой квартирки на Тверской… ужи боюсь представить, сколько она стоит!.. скромненький такой особнячок со своимбассейном, теннисным кортом и гектаром земли… Никто бы из нас, у кого делавроде бы хорошо, не отказался бы от твоей нищеты! Но главное, ты и сейчасбарахтаешься, а мы плывем по течению, как говно какое…

Секира уточнил до жути трезво:

– Не плывем. Нас несет.

– И на каком повороте выбросит, – добавилСкоффин, – не знаем.

Они все смотрели на меня, я видел, как на лицах тех, ктовообще не думал пока о надсмотрщике, проступает то выражение, с которымпринимаем решение идти к зубному врачу. Мучительно не хочется, но… надо.

Скоффин сказал со вздохом:

– Володя, мы тебе подсовываем здоровенную свинью, но тыпойми, что никто из нас роль пахана не потянет. Мы все хороши в оппозиции, чтобпогавкивать и критиковать…

– В этом и я хорош, – буркнул я. – В этом явообще орел.

– Но ты еще и работать умеешь! Организовал четырефирмы, четырежды тебе подставляли ножку, но ты поднимался из нокдауна. Давайподнимайся и сейчас. Заодно и всех нас поднимешь. Надоело перебиватьсячитерством. Было бы мне одиннадцать лет – гордился бы, но в двадцать четыре…гм, надо что-то такое, чтобы сам себя уважал.

Он смущенно разводил руками. Я посмотрел на других.

– Хорошо. А то сам завел разговор, а сам начинаюинтеллигентничать… Итак, беремся. Беремся со всей дури, а то если начнем спрохладцей, то это затянется на сто лет… а потом другие дела найдутся. Будемстараться сделать все одним рывком…

– Рывок на три года? – сказал Скоффин скептически. –Пусть даже на год?.. Володя, люди теряют энтузиазм через пару недель.

– Знаю, – огрызнулся я. – Но я планирую увсех перед мордой повесить такую морковку… что и сам за нею побегу! Это уже неэнтузиазм, а рынок. Если игра получится, это уже будет не игра, а байма. Мыотхватим куш в десятки миллионов долларов. И мечта о сумке с миллионамиосуществится. Только не придется с нею прятаться, а, напротив, можно всевыставить напоказ перед бабами! Ну, я говорю о Николае, а так вообще можно и нетолько перед бабами. Не украли, а заработали. Своим умом.

По их лицам видно, что этим хвастаться хочется больше всего.Хотя деньги везде одинаковые, но как-то на перепродаже зарабатывать не такхочется, или на читерстве в особо крупных размерах. Хочется не только крупный ивполне легальный бизнес, но и уважаемый именно в наших кругах: высокиетехнологии, инновации, венчурность, изобретения…

Скоффин пошарил по полкам, довольно охнул, отыскав запасысдобного печенья. Хорошо упакованные в вакуумной оболочке они могут ждатьгодами, пока о них вспомнят, и не потеряют ни свежести, ни вкуса. Хрустяцеллофаном, распечатывал, выкладывал на широкую тарелку с низкими бортами.Кулиев молча и как можно незаметнее убрал пиво и остатки рыбы, как-то сразуощутилось, что они здесь неуместны. Более того, у каждого, как чувствую посебе, растет ощущение, что это, мол, мы так опустились: пьем пиво, жрем рыбку…

Я молчал, собираясь с мыслями. Помню, в детстве читалрассказ какого-то англичанина, кажется, Ликокка, там он идет с двумя знакомымидамами, в это время мимо проносится роскошный автомобиль, и одна говорит сглубоким сочувствием:

– Генри поехал… Бедный… Он полностью разорился напоследней сделке с нефтью…

– Да, – поддержала вторая, – он потерял все,несчастный.

– Как он теперь будет, не представляю…

– Он разорен, полностью разорен…

Герой рассказа вступил в беседу и поддакнул:

– Бедолага. Теперь ему придется расстаться и с этимавто?

– Да, – подтвердила дама, потом задумалась исказала: – Нет, вряд ли. Он к нему слишком привязан.

– Да, – сказала вторая, – есть вещи, скоторыми не расстаются.

И дальше герой узнал, что бедный Генри и с яхтой за стомиллионов долларов не расстанется, он ее слишком любит, да и спортивный городокв Лос-Анджелесе не продаст, он сам его проектировал, и рыболовецкую флотилиювряд ли продаст, сам когда-то служил матросом… Да и с заводом по производствутракторов не расстанется, любит деревню…