У меня, конечно, после разорения не осталось яхты за стомиллионов, я в самом деле потерял практически все, то есть все капиталы, ноосталась эта квартира, два автомобиля, коттедж в ближайшем Подмосковье инедостроенный двадцатиэтажный дом в Подольске. Через три месяца его вроде быпримет госкомиссия, но квартиры продавать уже можно. Просто цены в Москве нажилье растут по десять процентов в месяц, все время откладываю массовуюпродажу, а все по одной, по две…

Это солидный запас вложенных денег, который можноперевложить в игру. В Юбисофт или в НСсофт это не сочли бы за большие деньги,но для неизбалованных российских разработчиков это вполне, вполне. Я слушалразговоры, уже знаю, к чему придут, не маленькие, и вот наконец Николайвздохнул, помотал головой.

– Как хотите, но я на голом энтузиазме долго непроработаю. Слабый я! И хорошо это знаю. Уже не раз прокалывался.

– И я, – поддержал Скоффин. – Слушай, Володя,у тебя ж остались деньги. В смысле, вложенные во что-то. Как насчет того, чтобывыплачивать нам зарплату… э-э… скажем, по минимуму?

Я оглядел остальных, Кулиев смотрит на Николая и Скоффинаосуждающе, Ворпед с одобрением, Секира морщит лоб, еще не придя к решению.

– Если я буду платить вам, – ответил я, – тособственником баймы становлюсь я?

Николай запротестовал:

– Ну да, мы будем вкалывать, а ты все загребешь?

Я отпарировал:

– А если все рухнет? Вы ничего не потеряете, зарплатуполучали, а я потеряю все вложенные в это дело деньги.

Скоффин сказал рассудительнее:

– Погоди, Николай не говорит, чтобы ты оплачивал егорабочий день по полной ставке. Насколько я понял, он говорит о минимуме. То липрожиточном, то ли еще каком. Но мы все равно будем стремиться закончить баймуи получить за нее деньги. В этом случае мы тоже должны что-то получить помимозарплаты. Ибо только за минимальную зарплату и я работать не стану.

– Хорошо, – сказал я, чувствуя себя в своейстихии. – Что вы хотите предложить? Вернее, получить?

Ближе придвинулись и Ворпед с Николаем, в денежных вопросахобычно молчаливые до застенчивости. Пошел разговор горячечный и бестолковый. Яудивлялся их наивности, а ведь когда работают с прогами, то эта такая круть,что все президенты всех стран перед ними просто мелкие мыши. Сейчас же ну какдети, почему-то уверенные, что им все должны дать просто вот так задаром. Какдавали когда-то папа и мама. А государство вообще-то должно их кормить, учить,лечить и развлекать за какие-то свои деньги. Которые, видимо, государству всевремя с марсианского НЛО падают.

– Ребята, – сказал я проникновенно, – так мыни до чего и не договоримся, так что предлагаю эту тему оставить вообще. Иразговор считать несостоявшимся. Вы хотите и рыбку съесть, и невинностьсоблюсти. Теперь я понимаю, почему крохотная Корея завалила мир онлайновымииграми, в которые режется все человечество, а огромная Россия, кроме тетриса,ничего не создала. Давайте забудем этот разговор. Костя, там еще осталось пиво?Ну его на фиг этот кофе…

Кулиев молча вытащил и подал мне зеленую прохладную баночку.Все молча поглядывали, как я отсел на диван и включил жвачник. Скоффин провелладонью по лицу, нервно засмеялся.

– Да, ты прав. У нас главное: почему тот козел работаетменьше, а получает больше? И не докажешь, что тот козел работает не меньше, абольше. Все мы ревниво следим, чтобы не переработаться… А корейцы пашут, вотони коллективисты. Я приношу свои извинения за чрезмерную русскость. ПрошуВолодю написать договор, я его подпишу.

Я молча наблюдал, как на широком экране Ван Дамм меситпроклятых русских дебилов, переключил на другой канал, там Сталлоне гаситрусских идиотов, поморщился и переключил дальше, но там агент ноль-ноль-семьдолбит русских придурков, заодно на захваченном у русских танке разноситПетербург. Пощелкал дальше, но везде русских отморозков… а русских, видать,кроме дураков, козлов и полных идиотов вообще нет, мочат пачками Брэд Пит имасса третьестепенных актеров, а русские козлы у них только в качестве вялопередвигающихся мишеней…

Скоффин повторил:

– Володя, пиши договор.

Раздался голос Николая:

– Он прав, пиши договор. Что это с нами?.. Как будто тывраг какой, а мы торгуемся, сколько атомных подлодок уничтожить.

Я пожал плечами:

– Знаете, я написать могу. Но уже вижу, что, еслиподпишу эту глупость, это будет мой крупнейший провал. Вы сами знаете, какие извас работнички.

Договор все, однако, читали внимательно, хотя я все изложилна половине листка в терминах, которые другого истолкования не допускают.Создается закрытое общество с ограниченной ответственностью, доли распределеныв процентах, мне – пятьдесят один, всем остальным – сорок девять.

Скоффин вздохнул.

– Ну вот и закончили это неприятное дело. Вообще-то мыочень уж русские: или все или – ничего! Я ведь готов был работать бесплатно. Апотом что-то гаденькое проснулось и подняло голову: а почему этот козелзагребет себе половину, а нам достанутся мелкие проценты? Понимаешь, не потому,что мне мало, а потому, что тебе – много!..

Кулиев сказал с неудовольствием:

– Ну при чем здесь русские? Анекдот про корову соседа увсех народов родной. Просто другие уже научились сдерживаться, а у нас система«равенства в оплате» рухнула совсем недавно. Мы еще там, в социализме. Володяуже успел выкарабкаться, а мы еще нет. Но сейчас договорились, договорились!Где поставить подпись?

– Вот здесь, – сказал я, – и здесь. И вотздесь. На всех экземплярах. Так надо, ребята.

– Да верим, верим. Когда начнем?

– Сейчас, – ответил я. – Немедленно! Покаэнтузиазм не выветрился.

На другой день с утра холодный ветер, я прикрыл окна,кондишен позаботится о температуре и влажности, в квартире мирно и очень уютно.Отправился на кухню, я не могу стряхнуть сон, пока в желудок не провалится двечашки горячего крепкого кофе, в прихожей раздался звонок. На крохотном экранедомофона появилось лицо Аллодиса, еще одного из нашей компании, которыйпоявляется все реже и реже.

– Привет! Не разбудил?

Даже на экранчике видно, что, несмотря на дикую рань, одет всвоем коронном стиле: с подчеркнутой небрежностью. Над такой небрежностью надопотрудиться больше, чем над тщательным подбором галстука, носков и ремня, каквсегда делает Кулиев.

– Шутишь, – буркнул я и нажал кнопку. –Ранняя пташка уже ноздри чистит.

Там внизу дверь щелкнула, разблокировавшись, Аллодис исчез сэкрана. Через пару минут снова звякнуло, его физиономия появилась уже на этажеперед закрытой дверью, перекрывающей доступ к квартирам. Я тут же нажал вторуюкнопку, а третьего звонка, уже в дверь моей квартиры, ждать не стал, отправилсяв прихожую и открыл дверь, когда он тянул руку к кнопке звонка.