Мальчики не оставили необыкновеннейшую шляпубез внимания. Тирольцу вручили шашлык и стакан. Он выпил и закусил. Мальчикуказал на шляпу и изобразил, что тирольцу представился единственный в жизнишанс толково пристроить эту в общем-то малоинтересную вещь. Тиролец качнулотрицательно.

Мальчик похлопотал еще пару минут, а послеперешел к более сговорчивым гостям нашего города, бо их было сорок пять, анаших умельцев всего двое, и за часок максимум надо было всех обработать.

За кустом Фима сплюнул окурок и направился кпикнику.

Мальчики приветствовали босса навытяжку,изображая ошеломление, хотя такая проверка была в порядке вещей. Шоферпосмотрел на часы, а финны — на солнце, садящееся в озере: они хотели вгостиничный ресторан, но не раньше, чем выпьют все здесь.

Фиме постелили чехол у костерка, спихнув сместа пару финнов, спешно ополоснули в озере и подали стакан, налили, снялилучший шашлык и распечатали пачку «Мальборо». Такое отношение впечатлилоокружающих. Фима встретился взглядом с тирольцем, поднял стакан и предложил жестомсесть рядом. «Это большой босс. Миллионер. Очень сильный человек», —значительно шепнули мальчики тупому тирольцу.

Тот достойно присел к Фиме и чокнулся. Ониобменялись фразами о прекрасной природе и необходимости дружить. Мальчикикончали потрошить автобус, затискивали сумки в люльку.

Фима достал из кармана золотой паркер иподарил тирольцу на память. Тиролец с благодарностью обогатил свою память, норасстаться со шляпой отказался.

— О`кей, — сказал Фима. — Сто рублей.

— Найн.

— Двести. Я хочу сделать подарок одномузнаменитому кинорежиссеру. Эйзенштейн, может, слышал? Броненосец «Потемкин»?

— О, йа!

Тиролец соглашался слушать об Эйзенштейне, норешительно глох, когда речь заходила о шляпе.

— Тысячу, — сказал Фима.

Мальчики вылупили глаза. Финны приостановилисьдопивать.

— Слушай, ты, дубина стоеросовая, — нежносказал Фима по-русски, обнимая тирольца за трехохватную талию. — Хрякбаварский. Какого хрена тебе надо, скажи? сдай чепец и канай кирять, животное!

Он кинул мальчикам ключи от машины, и черезминуту тирольца в два смычка накачивали коньяком: слева армянским, справафранцузским. Тиролец выжрал литр благородного напитка, довольно рыгнул, утергубы и подтвердил свое намерение никогда не расставаться с дорогой его сердцушляпой.

— Сниму и уеду, — раздраженно предложилстарший мальчик.

— Не трогай, — холодно приказал Фима.

Тиролец заплакал, перешел на немецкий и сталсбивчиво бормотать романтическую историю, связанную с этим необыкновеннымголовным убором.

— Гитлер капут! — оборвал Фима. — Что ты делалво время войны? Служил в СС? Воевал в России?!

— Найн! — завопил тиролец. — Их бин швейцарец!

— Швейцарская гвардия французских королей, —польстил эрудированно Фима. — А в армию тебя не взяли по здоровью? —презрительно хлопнув по заколыхавшемуся животу. — Сердце больное, небось? елеходишь?

— Я был спортсменом, — обиженно заявилтиролец.

— И что за спорт? кто больше пива выпьет?

— Ватерполо! Я даже играл за сборнуюШвейцарии!

— Такая туша умеет плавать?

— Жир потонуть не даст, — презрительновключился старший мальчик. — Пора ехать, Ефим Данилович.

— Да я, наверное, плаваю и то лучше, чем ты, —сказал Фима.

И вот Фима с раздразненным, как бык, тирольцемначинают сдирать с себя одежды. Вода в озере Красавица, что по Выборгскомушоссе, заметьте, и летом ледяная, а в мае просто в свиное ухо закручивает.

Фима остается в семейных трусах и первымшагает к берегу, кося на тирольца. Старший мальчик заводит мотоцикл, младшийделает стойку на шляпу.

Тиролец остается в плавках и в шляпе. И втаком виде идет к воде.

Шофер непроизвольно гогочет. Фима бледнеет.Мальчик спотыкается.

В воде Фима сдергивает с тирольца шляпу ибурля воду, как сумасшедшая землечерпалка, суматошно плывет вперед. Тиролецделает несколько мощных гребков кролем и начинает задыхаться в обжигающехолодной воде. Фима, взбивая пену, безоглядно прет по прямой, и на голове егосияет белоснежная дивная шляпа. Тиролец пытается его нагнать, оглядывается, доберега уже далеко, финны машут и свистят, мальчики стоят, расставив ноги, впозе наемных убийц. Тиролец пугается, останавливается и начинает потихонькутонуть. Фима прет, дробя и разбрызгивая багровую солнечную дорожку, в безумнуюдаль.

Мальчики впадают в панику, прыгают на месте,толкают финнов в воду — спасать тонущего. Пьяная орава лезет в воду, ухает,орет, булькает, выволакивает ограбленного шляповладельца и отчаянно галдит.

А Фима суетливо барахтается где-то ужепосередине озера, еле голова чернеет, а озеро там километра под два шириной, адлиной — и краев не видно, оно длинное, километров в пятнадцать, не обежишь.

Мальчики в ужасе: утонет босс — заказывайгробы, головы не сносить. Прыгают, матерятся, вопят, врезают от отчаяния поморде потрясенному тирольцу, скачут на мотоцикл и прут по лесу и болоту вокругозера на тот берег, потому что шеф, при всей беспорядочности и неуклюжестисвоих судорожных движений, продолжает продвигаться по прямой, и уже ближе ктому берегу, чем к этому, явно не собираясь поворачивать.

Подскакивая и кренясь на корнях, обдираясь взарослях и буксуя в болоте, измученные поспешностью и страхом, они выбираютсяиз чащи на противоположный берег, и видят, что Фима уже в сотне метров отспасительной суши, глаза его бессмысленно вытаращены, а изо рта и носа идутпузыри. Мальчики скачут в воду, выволакивают босса, в бешеном темпе проводятспасательные работы: зачем-то от растерянности энергично проводят искусственноедыхание, льют в рот водку из горлышка, со всех сил растирают только чтосфарцованным свитером, расшвыривают барахло из сумок, укутывая Фиму во всесамое теплое.

И все это время, в изнеможении подчиняясь ихзаботливым действиям, Фима бдительно следит за наличием на голове драгоценнойшляпы.

Его посадили в люльку, пошвыряв непомещающееся барахло, довезли до машины, доставили домой, причем мотоциклистпонесся вперед, и дома Фиму уже ждал личный врач, горячая ванна, перцовый пластырь,ром, малина, горчичники, аспирин, черт, дьявол, нервничающие приближенные ииспуганная мама.