— Д-д-девочку… к-к-кушать…

Зубы у Костяна выбивали крупную дрожь. Его трясло, и колотило, и шатало так, что он боялся, как бы не свалиться на землю, сделав хоть шаг. Голос разума подсказывал ему, что надо уносить ноги, покуда цел. Но какое-то гадкое любопытство приказывало остаться и посмотреть, как эта парочка людоедов станет пожирать человеческого ребенка, злодейски ими умерщвленного, а затем еще и запеченного в печке. Почему-то последнее казалось Костику наиболее отвратительным и циничным.

— Господи, кого же из троих они сожрут? Неужели младшую?

В то, что пасечник мог продать кого-то из своих дочерей, Костян поверил легко. У Димона от сивухи, которую он сам же и гнал, совсем мозги набекрень встали. Мог и не понять, что продает родное дитя. Или же его обманули. Сказали, что берут девочку в хороший дом, будут о ней там заботиться, вот он и отдал малышку. Или сказали, что на время берут.

— Нет, вряд ли младшую забрали. Она еще козявка. Ее бы мать ни за что не отдала. Наверное, кого-то из старших девчонок продали. Но Ленка-то куда смотрит? Она-то кормящая мать, не пьет!

Но тут же Костян вспомнил, как в прошлый свой визит на пасеку за майским медом приметил пошатывающуюся пасечницу. И как Ленка ему долго объясняла, что это у нее от высокого давления голова кружится. А от самой, между прочим, изрядно попахивало. Похоже, Ленка решила махнуть рукой на идею исправить пьющего муженька и сама пристрастилась к спиртному.

— Продали! Людоедам!

Нет, уйти Костян никак не мог. Он должен был лично, своими глазами убедиться, что это именно то, о чем он подумал. И он начал красться вдоль дома, словно дикий зверь выискивая лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Но все было без толку. Окна, как он и предвидел, были закрыты плотными ставнями, и разглядеть, что происходит за ними, не представлялось никакой возможности. Однако звуки кое-какие все же доносились. И Костян, обойдя дом по периметру, нашел окно той комнаты — кухни или столовой, — где устроились за поздним ужином хозяева.

— Вот она! — услышал он уже знакомый ему женский голос. — Смотри, какая на ней корочка!

— А аромат! Никакого сравнения с теми, что мы покупали в городе.

— Скажешь тоже! В городе они хилые да синие, а здесь какая была беленькая и пухленькая! Даже грешно ее одним есть.

Костян слушал и покрывался холодным потом. У этих гадов еще и союзники есть! Сколько же их всего?

— И крупная какая, — продолжала восхищаться она. — Может, и правда гостей надо было позвать.

Точно, у них еще и друзья-людоеды имеются.

Костяна прямо всего затрясло. Это же надо напасть на целое гнездо нелюдей! Понятно, почему этих людей никто при свете дня не видел. Всякая нежить солнышка боится, это всем известный факт. Во всех сказках нежить при свете дня в укромных местах таится, а ночью начинает свой гадкий праздник. Вот и эти собираются пировать.

— Что, приступим?

— А помолиться?

Это укоризненное замечание, произнесенное хозяйкой дома, удивило Костяна. Какая еще молитва? Кому они там молиться собираются, начиная свое злодейское угощение? И в этот момент до него дошло. Конечно, нечистому они молятся. К кому же еще могут взывать такие упыри!

— Что же, если ты настаиваешь, то помолимся, — без особой охоты все же согласился мужчина.

Слов молитвы Костян не расслышал. Каждый из хозяев молился вполголоса. Надо сказать, что с этим делом управились они быстро.

Не прошло и минуты, как хозяйка сказала:

— Теперь режь!

Мысль о том, что совсем рядом с ним сейчас начнется жуткая трапеза двух людоедов, повергла Костяна в ужас. Не мог он допустить такого надругательства. Не мог, и все! Но как им помешать? И тут Костяна осенило. Еще его прабабка утверждала, что всякая нечисть боится петушиного пения. Оно для них символизирует восход солнца. И услышав крик петуха, все темные силы прячутся по своим норам, оставляя даже мысли о новых злодействах до следующей ночи.

И Костик заголосил:

— Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-э-э-ку-у-у!

Костян старался изо всех сил, подделываясь под голос их петуха. И это помогло.

— Что это? — спросил женский голос с удивлением. — Петух?

— Вроде как не наш.

— Конечно, не наш. Наш давно в курятнике.

— А чей? И кажется, словно под самым окном орет.

— Разве петухи по ночам поют?

— Чокнутый какой-то. Не спится ему. Давай, режь уже ее! Надо же поесть.

Не помогло! Какая все-таки упорная нечисть попалась Костику. Или в своем доме им и петушиный крик не страшен? Конечно, мой дом — моя крепость. В доме эти двое защищены от всяких там петухов. Костян был в отчаянии. Он не знал, что ему предпринять еще. Разве что подпалить это чертово логово? Да, огонь — верный союзник человека против сил зла. Очищающее пламя пожрет всю мерзость, которая поселилась в этом доме.

Еще немного, и впавший в настоящую панику Костян и впрямь бы побежал за дровами и хворостом, чтобы подпалить дом. Но в это время на дороге раздался шум мотора и за оградой замелькали огни фар. К проклятым людоедам ехали те самые гости, о которых они так мечтали. Костян сначала испугался, а потом даже обрадовался. Отлично! Чем больше нежити соберется в одном месте, тем будет лучше. Он разом и подпалит их всех!

В этот момент плеча Костяна коснулось что-то теплое. От неожиданности он подпрыгнул на месте и едва не заорал.

— Тише ты! Чего дергаешься? Это я! — произнес знакомый голос.

— Вовка!

Это был Вован — долговязый балбес и по совместительству сосед Костика. А во время каникул еще и верный приятель Костяна во всех его летних приключениях. Никогда еще Костик не был так рад видеть приятеля. Его лишь смущало, что за спиной Вована не просматривались фигуры остальных ребят.

— Ты что, один?

— Ага. Остальные не решились идти. А ты что так долго?

— Вован, слушай, здесь такое творится, ты себе не представляешь! — взволнованно выпалил Костян. — Знаешь, кто они такие? Они людоеды! Одну из дочек пасечника Димона собираются сейчас сожрать!

— Да ну! — ахнул Вован. — Прямо сырую?

Костян оторопел.

— Тебя только это удивляет? — прошипел он через мгновение. — Допустим, они девчонку зажарили. Разве от этого лучше стало?

Мозг у Вована располагался слишком высоко по отношению к уровню земли. Кровь не слишком хорошо его омывала, и это затрудняло мозговую активность. Поэтому приятель всегда чуток подтупливал. Это Костян хорошо знал. И теперь молча ждал, пока до Вована дойдет весь ужас ситуации. Постепенно до Вована стало доходить, он начал тяжело дышать, пыхтеть и краснеть. Верный признак, что до него доходит.

— Вот гады! — прошипел он. — Это они дочку Димона слопать хотят?