И хозяин указал на фигуру охотника, стоящую в центре помещения. Друзья уставились на скульптуру, не в силах отвести глаз. Облик охотника поражал какой-то особенной мужественной красотой. Широкий нахмуренный лоб, внимательные глаза, прямой нос и две глубокие складки, которые шли от крыльев носа к углам рта этого охотника, говорили о том, что человек он решительный и при случае за себя сможет постоять. Напряженные мышцы предплечья и груди выступали тугими буграми. А занесенная для удара рука, казалось, судорожно сжимает тяжелый нож или даже меч.

— Здесь будет чучело волка, — пояснил мастер, указывая на специальную подставку. — Как будто бы зверь замер в прыжке на охотника. Эту композицию мне заказала администрация для областного краеведческого музея. Они оформляют новый раздел, и фигура охотника нужна им для новой витрины. Она будет представлять старинный промысел нашего края.

— Как красиво! И это сделали вы?

— Не такая уж и сложная работа, — небрежно проронил мастер. — Не особенно художественная. Директор музея объяснил мне, что для него в первую очередь важны детали отделки костюма.

И впрямь костюм охотника — длинная кожаная куртка с вышитым узорами поясом, заправленные в сапоги штаны и сами сапоги, тяжелые и грубые, — был проработан очень тщательно. Но художник не отказался от живописных деталей. Куртка на плече была как будто бы порвана когтями хищника, и сквозь прорехи проглядывало тело охотника.

— Потом одежду и самого охотника раскрасят, и уже в музее я смонтирую всю экспозицию так, как это показано на эскизе.

И Виктор кивнул на небольшой, сделанный от руки набросок, где была изображена все та же узнаваемая группа. Нападающий на человека волк и человек, держащий в руках не нож, не меч, а странного вида копье с разветвленным на две части острием.

— И что это за оружие такое?

— Рогатина. С ней ходили на медведей, но и на волков она тоже годилась.

— А я видел такую, — неожиданно заявил Вован. — У бабки в чулане валялась. Дерево почти совсем развалилось, а вот оправленные в железные конусы кончики сохранились. Бабка сказала, что ее отец ходил с этой штукой на хищного зверя. Она потом эту штуку в музей и отдала.

— В витрине музея будет выставлен подлинный образчик рогатины, переданный в дар музею гражданкой Никитиной.

— Ого! — обрадованно воскликнул Вован. — Так это же моя бабка и есть! Никитина ее фамилия!

— Серьезно?

— Варвара Никитина! Она самая и есть!

И Вован, который уже совсем расположился к художнику и поверил, что тот совершенно свой, спросил у него:

— И что? Бабкино имя теперь тоже будет в витрине музея красоваться?

— Наверное.

— Вот это здорово! Слушайте, а если я что-нибудь музею передам, то мое имя тоже там напишут?

— Думаю, что если твой дар будет принят и выставлен, то да.

— Так я передам им много всякого-разного! У нас с бабкой на чердаке еще много всякого старого хлама. Может, им пригодится?

— Обязательно.

— И имя мое напишут!

Вован был готов уже прямо сейчас бежать назад в Бобровку, лезть к бабке на чердак. Но его остановил сам художник.

— Здесь мы все осмотрели. Пойдемте назад в дом.

И, к удивлению друзей, направился не к входной двери, через которую они вошли, а куда-то в угол.

— Что же вы? — обратился он к ребятам, замершим в неподвижности. — Здесь тоже есть проход.

Виктор открыл дверь, которая пряталась за висящим на стене гобеленом.

— Здорово! Потайная дверь!

— В плохую погоду, когда не хочется идти через улицу, я пользуюсь ею. Видите, вот мы уже и в доме.

Оказавшись в столовой, Костик немного покашлял.

— Что такое? — спросил художник. — Простудился?

— Мы должны перед вами извиниться, — хмуро произнес Костик. — Извините нас.

Виктор, казалось, удивился:

— За что же?

— Ворвались к вам среди ночи. Пришли без приглашения.

— Вас же глодало любопытство, — усмехнулся художник. — Я вас отлично понимаю.

— Понимаете?

— Сам виноват. Давно должен был заглянуть к вам в Бобровку, представиться, познакомиться. Жена мне говорила, что неладно, когда мы не знакомы с ближайшими соседями. Но у меня все как-то времени не хватало. Да и странно мне казалось специально идти к вам в поселок.

— Зачем специально? В магазин бы наш зашли.

— Спасибо. Но продукты мы заказываем в городе. Выбор там получше.

— А молоко? У нас козы есть. И корова. Да просто бы пришли. Мы все головы себе сломали, пытаясь понять, что вы за тип такой!

— Не думал я, — усмехнулся художник, — что моя скромная персона так занимает ваши умы.

— Еще как занимает! — подтвердил Вован, который, похоже, окончательно подружился с художником. — Вы бы только слышали, что наши мужики о вас выдумывают.

— И что же?

— Да ладно, — смутился Вовка, — чего глупости пересказывать. Но теперь мы нашим скажем, что вы никакой не упырь, не охотник, а настоящий художник. Для нашего музея работаете. Они вас знаете как уважать станут!

— Очень приятно это слышать. А можно со своей стороны маленький вопрос?

— Валяйте! Спрашивайте!

— Мой пес… Барон… Его нет во дворе. Он никогда раньше не убегал. И я смею предположить, что его исчезновение как-то связано с вашим появлением.

— Ну это… того… Да, связано.

— И куда вы его дели?

Друзья снова смутились.

— А он это… Он скоро вернется, не переживайте.

— Да, но что с ним? — настаивал художник. — Где он?

Пес явно был ему очень дорог. Иначе бы мужик так не дергался.

— Не волнуйтесь вы так! Он сейчас бегает с нашей Лушкой.

— Какой еще Лушкой?

— Собакой нашей. Наверное, щенки у нее снова будут. Теперь уж от вашего Барона.

Виктор и его жена выглядели озадаченными.

— Вот это да, — произнес художник. — Не подозревали мы, что Барон способен на такие романтические чувства. Были уверены, что этот пес ни за что не поддастся всяким там амурам.

— Вы просто плохо знаете нашу Лушку, — снисходительно пояснил Костян. — Она какого хочешь строгого пса раззадорит. Но вы не волнуйтесь, к утру, максимум через сутки ваш Барон к вам вернется.

— Будем надеяться, что так и случится.

И все же было заметно, что на сердце у Виктора как-то неспокойно. Костик про себя даже удивился. И чего бы хозяину взрослого пса тревожиться? Что может случиться с собакой?