— Все. Вроде пронесло, — услышала спокойный низкий голос Рона, открыла затуманенные глаза, с трудом соображая. — Вероятно, не вернутся. Надо сматываться.

Мамочки! Это что сейчас было?!

Звонкая пощечина прозвенела в утренней тишине.

— Спятила? — нахмурился Рон, сверху вниз прожигая ее гневным взглядом, прижимая ладонь к горящей щеке.

— Как ты... ты... — голос Елении дрожал, а глаза метали молнии, но она и сама удивилась своему поступку. Зачем ударила его? — Посмел... ты... меня... так... словно... — она же лужицей растеклась перед ним. Стыдно-то как. Позволила поцеловать, когда не было необходимости и ... целовала в ответ? Лицо горело от стыда и возмущения. 

Рон спокойно и по-деловому прислонил ее к стене, убедился, что она более-менее стоит на ногах,  и наклонился к крыльцу за жакетами и другой одеждой.

Еля во все глаза недоверчиво смотрела на него, пытаясь засечь хоть какие-то эмоции, которые она так ясно ощущала ещё недавно, но Рон повернулся с совершенно невозмутимым спокойным лицом:

— Не говори глупости. Это была необходимая мера.

Мера?! Так долго?! Так нежно?! Так... незабываемо?!

Разнообразные чувства переполняли Елению, она даже о «невидимках» забыла. 

Рон молча и очень ловко стал надевать на неё жакет, плащ, затем сбоку как смог заплёл волосы в косу и завязал ленту. Присел, чтобы надеть носки и ботинки.

Прохожие проходили мимо, косились на них, двусмысленно улыбались. Из дома Агаты Силван вышли двое парней, по-дружески ругаясь и с удивлением оглядывая их.

— Новенькая? — удивленно спросили у девушки, с интересом разглядывая ее, кидая завистливые взгляды на Рона, но она смерила их таким уничтожающим свирепым взглядом, что парни поспешили ретироваться, а Рон даже сказать ничего не успел. 

Потом Еля хмуро и возмущённо вновь уставилась на  суровый профиль напарника, пытаясь понять, чувствовал ли он все-таки тоже самое, что и она во время поцелуя, или ему было все равно. В последнее время он стал таким сдержанным, невозмутимым и отстранённым. 

Она не замечала, как дрожали его пальцы, пока он одевал ее и заплетал косу, как он потом сжал их в кулаки и убрал за спину. Она следила за выражением лица, на котором сохранялось невозмутимое выражение.  Почему-то захотелось ещё раз треснуть по этой спокойной физиономии. Да так, чтоб это невозмутимая маска слетела к чертовой матери!

— Больше так не делай! — голос Ели вышел до странного жалким и хриплым. И злым тоже. Только на кого она злилась? На себя, конечно. И на него —без сомнений.

Рон вскинул на неё внимательный взгляд, пристально вгляделся, и странное замешательство и растерянность на миг мелькнули в хмурых  зелёных глазах. Но лишь на миг. И он снова закрылся. 

— Больше не буду, — криво улыбнулся он. — Очень ты мне нужна, — и спокойно отвернулся.

Они пошли степенным шагом в другую сторону от преследователей, смешиваясь с немногочисленными прохожими, свернули на другую улочку и ещё одну, на всякий случай петляя следы, все ещё с трудом веря в то, что смогли оторваться от погони и обмануть «невидимок».

Каждый из напарников с опаской заглядывал внутрь себя, понимая, что этот неожиданный поцелуй снова что-то изменил, и так, как сложились между ними отношения в течение года, уже не будет.

Подполковник Диннар Роннигус, временно делегированный главой полиции империи Тинаром Корденисом на Юг Ровении в качестве его заместителя по Южному округу, тяжелым взглядом хмуро смотрел на двух молодых идиотов, любимых воспитанников его сестры.

Во что он втянул их?! Диннар только сейчас стал это понимать. Вот, все же, Мадлен бывает иногда совершенно права. 

— Когда Боги раздавали глупость, вы несколько раз в очередь вставали?! — еле сдерживая бешенство поинтересовался он. «И я, видимо, тоже?!» — Кто вам поручал посещать эти общества?! Вы спятили?! Для этого у меня есть маги! Старшекурсники-маги! Мать вашу за ногу! Что за самоуправство?!

Дальше Еля жутко покраснела от многочисленного потока нецензурной брани, большинство слов которых она даже не знала.  

Осторожно покосилась на Рона, но тот стоял с каменным выражением лица, и было совершенно непонятно, о чем он думал. Вот научился же! А в приюте все эмоции были написаны на лице.

— И сколько раз вы уже ходили на эти сборища?! — немного успокоившись, обманчиво ровно спросил Диннар.

— Шесть, — невозмутимо ответил Рон.

— Вы идиоты?! — и снова поток нецензурной брани. 

Ну и влипли.

— Я, мать вашу! Что сказал делать?! Следить, подслушивать, выяснять и докладывать! Шпионить! Все! А вы?!  Вы — неодарённые!! Вас раскрыть — в два счета! Поймать — ещё легче! Как вам удалось сбежать из особняка?! Там же гнездо змей! 

— По крышам, — процедил Рон.

— По крышам?! А дротики откуда?! — Диннар бросил раздражённый взгляд на дротик на столе.

— Стреляли в нас. Посмотрите, что на иглах.

Жуткий удар кулаком по дубовому столу заставил вздрогнуть не только  Елю, но даже Рона. 

— Стреляли?! — и снова ... захотелось закрыть уши ладошками. — Посмотрите?! Я знаю, что на иглах! Не вы первые принесли долбанный дротик! На иглах парализующее вещество! Если бы попали, парализовало бы на несколько часов. 

Еления мелко вздрогнула и поёжилась, Рон нахмурился, затем в раздражении закатил глаза и упрямо произнёс:

— Не попали же. 

Диннар смерил его свирепым взглядом. 

— Как скрылись?! Без вранья! 

Пришлось все рассказать — выдумывать расхотелось.

— Значит, так, — Диннар переводил гневный взгляд с одного лица на другое. — Вы. Отстраняетесь. От. Этого. Дела! Поняли?! Оба! За самоуправство! За то, что бестолково рисковали жизнью! И больше не напарники!

— Но... — и Рон, и Еля возмущено уставились на подполковника и попробовали возразить. 

— Никаких «но»! Валите отсюда, пока я вам обоим задницы не надрал! Шпионы недоделанные! — гневно заорал Диннар.

Они хотели ещё сказать пару слов в защиту, но подполковник одним взмахом руки распахнул настежь дверь, даже не вставая из-за стола. В следующее мгновение непонятная сила выпихнула обоих уже бывших напарников  из кабинета Диннара и захлопнула за ними дверь.