Пока я прикидывал, как бы действовал на месте штурмующих и обороняющихся, и не заметил, как мы пришли.

Конвой молча открыл двери и также молча завел меня в зал суда.

Я оказался в круглом помещении, в котором сразу же почувствовал себя беспомощной букашкой.

Зрительские, если их можно так назвать, трибуны располагались на два метра выше и буквально нависали надо мной.

Более того, они были прикрыты матовым силовым щитом, и рассмотреть кто скрывается за ним не представлялось возможным. Щит прерывался лишь в одном месте, неохотно показывая сидящего за трибуной судью.

Оставив меня в центре неуютного помещения, Воин и Маг, не говоря ни слова, вышли в коридор.

— Суд рассмотрел дело Михаила Иванова, — сидящий за выдающейся вперед трибуной мужичок очень сильно напоминал мне хорька из Совета Попечителей гимназии. — Суд отклоняет ходатайство княжеской канцелярии о переводе Михаила Иванова в обычный острог. Суд отклоняет ходатайство гимназии об уплате залога в десять тысяч золотых.

Судья монотонно зачитывал решение суда, а я стоял и удивлялся тому, сколько людей выступили моими поручителями.

— Суд отклоняет ходатайство дворянина Оута Шевченко о замене тюремного заключения домашним арестом на Пустынной заставе. Суд отклоняет ходатайство семьи Дубровских о замене тюремного заключения домашним арестом в княжеской гимназии. Суд отклоняет ходатайство семьи Толстых о замене тюремного заключения домашним арестом в боевой дружине семьи.

Несмотря на страх перед неизвестностью на душе потеплело. Было приятно осознавать наличие такой поддержки.

— Суд отклоняет ходатайство Братства Стали о замене тюремного заключения послушничеством в Ордене. Суд отклоняет ходатайство «Золотого меча» о замене тюремного заключения домашним арестом на бойцовской арене Золотого меча.

Всё-таки социальный капитал, или то, что у меня в мире именуют связями — играет важнейшую роль в нашей жизни.

— Суд отклоняет ходатайство семьи Громовых о замене тюремного заключения работой на конюшне семьи. Суд отклоняет ходатайство семьи Пылаевых о замене тюремного заключения домашним арестом на кузне семьи.

Серьезно? Громовы и Пылаевы? Хотя, это, наверное, подсуетились Алексия с Айной. Да, сто процентов!

— Поскольку у обвиняемого нет свидетельства о рождении, Суд, опираясь на заключение Сыскного приказа, по данным которого физические кондиции обвиняемого соответствуют совершеннолетнему гражданину, приговаривает Михаила Иванова к заключению в остроге для одаренных!

Судья наконец-то замолчал и уставился на меня.

Мне, честно говоря, хотелось много чего сказать, но я сдержался. Чутьё Воина подсказывало, что здесь прячется какой-то подвох, но какой, я не понимал.

Так прошло минут пять.

Судья молча смотрел на меня, ожидая чего-то, я же молча смотрел на судью, обдумывая про себя, что бы это могло значить.

— Сторона защиты хочет что-нибудь сказать? — наконец-то выдавил из себя судья.

Я посмотрел по сторонам, но адвоката, не обнаружил.

— Раз стороне защиты нечего сказать, — в голосе судьи скользнули нотки поспешности, — Суд объявляет…

— Есть что сказать.

Перебивать судью было рискованно, но единственный, кто мог меня защитить был я сам, а такую возможность нельзя было упускать.

Терять мне было уже нечего, а за спиной уже разворачивались невидимые крылья вдохновения и азарта.

Ведь поединок на словах, тоже поединок, а умничать и качать свои права умеет любой российский школьник, посещавший уроки обществознания!

— Говорите, — тут же поскучнел судья. — Но помните, всё, что вы скажете будет тщательно задокументировано и представлено на финальном заседании Суда.

— Я считаю, что обвинение целиком и полностью сфабриковано, а чрезвычайное происшествие, случившееся на территории гимназии, было заранее спланированно и осуществлено террористической организацией. Данное происшествие доказывает злостное намерение данной организации разрушить княжество, в связи с чем, сторона защиты требует инициировать тщательное расследование, касающееся действий приглашенных на территорию гимназии гостей, в особенности главы Попечительского Совета, некоего Аркадия Ивановича.

На последних словах от судьи так и повело злобой, а я мысленно кивнул — точно родственник!

— Суд отклоняет требование стороны защиты, — неохотно протянул судья, с ненавистью глядя на меня.

— По какой причине? — тут же отреагировал я.

— За недостатком данных.

— Недостаток данных не стал препятствием для отправки несовершеннолетнего гимназиста в специализированный острог, — возразил я.

— Обвиняемый не похож на несовершеннолетнего, — нахмурился судья, — как по физическим кондициям, так и словарному запасу.

— Обвиняемый просто умный человек, который следит за своим всесторонним развитием, — не согласился я.

— Суд рассмотрит возможность проведения дополнительной проверки, — неохотно пробормотал судья. — Если у стороны защиты больше нет вопросов…

— Во-первых, у стороны защиты вопросы есть, — я улыбнулся, представив сколько времени можно вести это заседание, и кто быстрее устанет я или судья. — Во-вторых, сторона защиты требует или начать расследование немедленно, или отменить его властью судьи!

Судя по эмоциональному отклику судьи, он почувствовал ловушку в моих словах и сейчас старательно подбирал слова, чтобы её обойти. Я не мог этого допустить, поэтому пошел ва-банк.

— Также сторона защиты требует инициировать дополнительную проверку в адрес судьи. Сторона защиты предполагает наличие родственных связей между судьей, который не представился в начале заседания и членом Попечительского совета, неким Аркадием Ивановичем, который целенаправленно разрушает образование в гимназии. В дополнение, сторона защиты требует рассмотреть коррупционную составляющую дела, сфабрикованного против несовершеннолетнего гимназиста!

— Довольно!

В ходе моей речи судья то бледнел, то краснел, то зеленел, а под конец не выдержал и, вскочив на ноги, с силой грохнул кулаком по своей трибуне.

— Да я тебя сгною на зоне, паршивец! Ты шестерить у паханов будешь! Да ты не доживешь до финального заседания, пришлый!

Точно родственник. Тот… член совета также отреагировал на простенькую провокацию.

— Прошу учесть реакцию судьи в протоколе, — хладнокровно припечатал я.

— Вон! — взревел судья. — Увести его! Неделю карцера! А потом в клетку с убивцами его!!!

Тут же появившийся конвой взял меня под руки и вывел из неприятного зала.

За спиной ещё бесновался продажный судья, у которого не хватило мозгов или возможностей откреститься от участия в сговоре против князя, а я улыбался.